Татьяна Полякова - Черта с два!

— Хоть ты и назвал меня дурой, но иногда я очень неплохо соображаю.

«Задом наперед, совсем наоборот. Если бы это было так, было бы еще ничего, а если бы ничего, оно бы так и было, но так как это не так, то оно и не эдак! Такова логика вещей», — снова вмешался мой внутренний голос.

— Нам нужен телефон, — напомнила я.

Мы покинули свалку и вскоре выбрались к жилым домам. Я внимательно огляделась: впереди здание ТЭЦ, дальше железная дорога, слева еще свалка, а за нею тянутся заводские корпуса. Местность пустынная, что одновременно и хорошо и плохо. Частные дома размещались совершенно хаотично, однако Денис, судя по всему, отлично здесь ориентировался, шагал он уверенно и очень скоро вывел меня к улице, прилегающей к старому рынку.

— Телефон есть у охотничьего магазина, — сказал он. — Только неизвестно, работает или нет, а на рынок нам нельзя — опасно.

— Мы туда и не пойдем. Кроме телефона, нам нужен и магазин. Купим что-нибудь поесть и вернемся в хижину. Пока не составим план, будем там сидеть. — Это должно было успокоить Дениса, по крайней мере, я на это очень рассчитывала.

Телефон работал. Я набрала номер Степаненко, чувствуя, как сердце стремительно перемещается ближе к горлу. Степаненко на месте не оказалось, женский голос поинтересовался, по какому я вопросу, я объяснила, и мне предложили перезвонить по другому телефону. Мальчишка стоял рядом и тоскливо смотрел на меня: в его смышленой физиономии не было ни капли надежды. А я вдруг разозлилась.

— Слушайте, — сказала я решительно, бог знает откуда эта решительность взялась. — Я хочу поговорить с Николаем Петровичем. У меня очень важное дело, оно касается расследования, которым он в настоящее время занят, и я не хочу разговаривать ни с кем другим. Вы меня слышите? Если невозможно застать его на работе, дайте мне его домашний телефон.

— Степаненко в больнице, — устало проронила женщина. — Я вам русским языком объясняю, как следует поступить, если у вас что-то срочное. И не надо истерик закатывать, вас вызовут повесткой…

— Что с ним? — спросила я, стараясь не смотреть на Дениса. — Сердечный приступ?

— Машина сбила, — неохотно ответила моя собеседница, и я повесила трубку.

— Ты чего? — испугался Денис.

— Что? — Я попыталась прийти в себя. — Он в командировке, вернется через несколько дней.

— А чего это ты в нем так уверена?

— Не знаю. Он мне понравился. В конце концов, надо же кому-то верить.

— Кому больше всех веришь, тот первый и продаст.

— Заткнулся бы ты! — не выдержала я. — Тоже мне, великий знаток жизни. И где ты всего этого набрался? — Он полез за сигаретой, а я решительно заявила:

— Прекрати курить, когда ребенок твоего возраста идет с сигаретой, это обращает внимание, а оно нам без надобности. Где здесь магазин?

Купив хлеба, колбасы и молока, мы вернулись в хижину. Ночью пошел дождь и лил не переставая два дня. Деньги кончились, небольшой запас продуктов тоже, а мысль, чем помочь себе, так и не приходила в голову. В хижине было холодно, неуютно и страшно. Мы сидели на нарах, тесно прижавшись друг к другу, и старались согреться. За окном дождь лил как из ведра, было темно, и не верилось, что где-то рядом существует нормальная жизнь.

Денис завозился рядом, достал сигарету, торопливо чиркнул спичкой, коробок отсырел, а руки его дрожали.

— В твоем возрасте нельзя курить, останешься коротышкой.

— Да ладно, — вздохнул он и предложил:

— Будешь?

— Давай, — махнув рукой на педагогику, согласилась я. Мы закурили, глядя в окно.

— Дядька, которому ты звонила, ни в какую командировку не уехал, так? — спросил Денис.

— Так, — кивнула я.

— Он жив?

— Он в больнице.

— То-то. Нужно из города выбираться. Здесь нас найдут.

— Легко сказать, — заметила я. — У нас денег ни копейки Надо как-то пробраться в мою квартиру, потом попробовать получить деньги в банке, а еще взять машину из гаража.

Все это действительно стоило сделать, но покидать хижину было страшно. Я покосилась на Дениса, он мелко дрожал, я обняла его, прижимаясь теснее.

— Одеяло бы, — заметил он.

— Достанем… Мать, наверное, с ума сходит. Надо ее как-то предупредить.

— Да ей плевать… она и не заметила, что меня нет.

— Это ты так думаешь, а она скорее всего места себе не находит…

— Конечно, а то я мамку не знаю. Если она в запое, так саму себя не помнит.

— Так, может, запой кончился?

— Это через неделю-то? Мамка пьет до психушки.

— Чудеса, — покачала я головой.