Светлана Успенская - Убийство по лицензии

Были, конечно, и особы, которые задерживались в его доме подольше. Они пытались прижиться, приспособиться к Игорю. Была даже одна энтузиастка, которая так долго водила его по невропатологам, психотерапевтам и психиатрам в надежде излечить своего жениха от ночных кошмаров, что однажды Игорь наконец не выдержал и рявкнул на нее: «Психа из меня пытаешься сделать!..» После чего самоотверженная девушка, естественно, молча собрала вещи и ушла, не оглядываясь.

«Хорошая была девушка, — думал Игорь, изредка вспоминая о ней. — И готовила вкусно. Какие украинские борщи варила! М-м-м… Это не то что полевая кухня, где в мутно-желтой воде тухлая свекла болтается рядом с куском бледно-зеленого сала!»

Почему-то все нынешние события Игорь измерял своими давними военными впечатлениями. Просто не мог от них отделаться. Днем воспоминания отступали, тащась по пятам за безмолвными призраками. Днем можно было заговориться, увлечься, выпить водки, встретиться с друзьями, погрузиться в пучину текущих неотложных дел, закадрить симпатичную девчонку — и почувствовать себя нормальным, абсолютно нормальным человеком. Но ночью…

Ночью ожившие в темноте призраки выходили из тени, разговаривали с ним, напоминали о том, что он хотел забыть. Ночью в его спальне вновь гремела и выла война. Там сыпались бомбы с самолетов, подрывались на минах БМП, звучали предсмертные крики женщин, беззвучно плакали старики, чеченские дети играли гильзами вместо игрушек и солдаты с распоротыми животами ползли к своим, волоча по дороге спутанные клубки сизо-красных кишок. Там лежал, уставя бездонные глаза в пустое, плоское небо, его убитый друг. Бывший друг. Широко раскинутыми руками он обнимал весь мир, и его навсегда застывшее серое лицо осторожно гладили пушистые метелки молодой травы. Там был грохот снарядов, сухой треск пулеметного огня, одинокие щелчки выстрелов снайперов, пот, грязь, вонь, кровь, смерть. Там было слишком много смерти. Столько не может уместиться в сознании одного человека.

До этой, последней, войны была другая… Время почти выветрило из его памяти пыль горных дорог, четкие силуэты снежных гор, будто вырезанные из темного картона декорации, палящее безжалостное солнце, так не похожее на наше. А за спиной была Родина, которая всегда поможет, ради которой все происходящее и имело смысл. В той войне тоже не было победителей, но ее раны затянулись быстрее — может быть, просто потому, что сам Игорь тогда был намного моложе? Шрамы на теле тогда рубцевались лучше, что ли…

После той войны казалось, что все это больше никогда не повторится. «Афганцы» — это уважительное определение приклеилось к ним намертво. Их не боготворили как победителей, но их уважали. Им дали почетное звание участников войны, налоговые льготы на торговлю сигаретами и водкой и право бесплатного поступления в вузы. Но этого им было мало.

Со своими армейскими друзьями Игорь организовал под эгидой фонда ветеранов прибыльную торговлю. В два года из скромного обладателя сильно поношенных джинсов фирмы «Рила» он превратился в лихого дельца, не думающего о деньгах. Он сам сделал свое состояние, своими руками. Немногие вкалывали так, как он, до седьмого пота, заключая сделки, уламывая партнеров, разыскивая каналы поступления товаров из-за рубежа. Государство к этому было совершенно не причастно. Оно лишь милостиво позволило им работать — ведь они сами, только сами добились всего. Просто оно им не мешало.

А потом начались интриги, недовольство соратников по оружию и по торговле — кого-то обделили, кого-то будто бы обошли, кто-то требовал дележа заработанных капиталов. Кроме того, на их организацию положила глаз одна солидная криминальная группировка. Фонд ветеранов и раньше платил за право работать под крышей братков, чтобы не затевать кровавых разборок, но теперь дела повернулись совсем в другую сторону — братки захотели войти в дело.

И конечно, в семье не без урода. Нашелся предатель, который помог криминалам проникнуть в дело. Это был свой в доску парень, Серега Шкляр. Они знали друг друга еще с Афгана — лежали в одном госпитале после того, как лейтенанта Стеценко шарахнуло осколочным в голову. Шкляр там валялся после контузии — их взвод напоролся на мину, которую коварные душманы подложили на малохоженной пастушьей тропе. Взвод пошел в обход через горы, опасаясь засады в ущелье, проводник-афганец вызвался показать дорогу, а потом внезапно исчез, как сквозь землю провалился, а что было потом, Шкляр, по его словам, не помнил — чернота. Он шел шестым в цепочке, и ему досталось совсем немного.