Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

Да нет, подумал майор, не может быть. Какого черта, на кой ляд это ему сдалось — кем-то там притворяться? Он столько лет подвизался в роли наемного убийцы, что уже не мыслит себя в каком-то ином качестве. Его куратор, он же постоянный заказчик, выбыл из игры, привычный канал поступления денежных средств перекрыт, а жить этот подонок в темных очках привык на широкую ногу — один только его «БМВ» чего стоит! На протяжении десятилетий оставаясь безнаказанным, он уверовал в свою неуязвимость, а такая вера до добра не доводит. Мысль, что кто-то там, на самом верху, хорошо к тебе относится, неизменно становится первым шагом к крупным неприятностям. И если для рядового обывателя они чаще всего сводятся к финансовым потерям или неудачам в личной жизни, то для профессионального стрелка по живым мишеням это верная смерть.

Вдалеке, там, где противоположный край карьера прорезала наклонная траншея подъездной дороги, возникло туманное световое облачко. Оно мигало, как зарево далекого пожара, то почти совсем угасая, то скачком увеличиваясь в размерах, и майор с облегчением понял, что видит пока еще далекий свет фар движущейся по ухабистой грунтовке машины. Он приближался, и вскоре фары блеснули в темноте двумя пронзительно яркими световыми точками — блеснули, на мгновение скрылись из вида и появились снова, чтобы уже не исчезать. Через мгновение стало видно, что они движутся, следуя прихотливым извивам проселочной дороги, а еще через минуту машина начала спускаться в карьер. Двигалась она медленно, осторожно, будто на ощупь, и, посмотрев на нее в ночной прицел, Полынин без труда распознал в мерцающем призрачным зеленоватым свечением силуэте знакомые очертания кузова «БМВ» седьмой серии — машины мощной, шикарной, но плохо приспособленной для езды по пересеченной местности.

У майора окончательно отлегло от сердца: Слепой не подкачал, послушно выполнив полученные инструкции, и теперь, чтобы раз и навсегда покончить с проблемой, которую он собой представлял, оставалось всего-навсего не промахнуться. Стрелком майор Полынин по праву считался неплохим, и промазать, стреляя из СВВ с дистанции в каких-то несчастных полста метров, было для него делом без преувеличения немыслимым. Он бы попал Слепому в его гнилую тыкву и со ста, и со ста пятидесяти, но зачем искусственно усложнять себе задачу, когда важно не продемонстрировать свое искусство, а всего лишь качественно, без огрехов выполнить нехитрую работу?

Привычно отбросив посторонние мысли, майор Полынин слился в одно целое с винтовкой, плавно провожая стволом прокладывающую извилистый путь по дну карьера иномарку. Именно этого момента дожидался залегший в траве на краю обрыва Глеб Сиверов. Убедившись, что майор целиком сосредоточил внимание на «БМВ», он беззвучно поднялся с земли, соскользнул с отвесного песчаного козырька и, увязая ногами в подающемся под его тяжестью песке, начал осторожно подбираться к огневой позиции небритого снайпера. В руке у него был пистолет с длинным толстым стволом — тот самый, из которого Глеб стрелял в генерала Васильева. Проверенный «Стечкин» был бы надежнее, но отношения между Глебом и его «кураторами» прояснились еще не до конца, и выбор пал именно на этот ствол.

Когда на спуске в карьер блеснули, осветив изрытое колеями, поросшее щетиной жесткой, как проволока, травы песчаное дно, фары подъезжающего автомобиля, капитан Бахметьев спокойно, без суеты принялся действовать по плану: тоже включил фары, указывая Слепому путь к конечному пункту маршрута, открыл дверцу и вылез из джипа, перетащив лежавший справа автомат на водительское сиденье. Очутившись снаружи, он выпрямился во весь рост под прикрытием распахнутой дверцы, левой рукой держась за ее верхний край, а правую положив на рукоятку «Калашникова». Он сохранял полное спокойствие, пребывая в уверенности, что стрелять и даже разговаривать со Слепым ему не придется: как только «БМВ» остановится и его водитель выберется из машины, Валера Полынин выполнит свою часть работы, одним точным выстрелом вышибив и расплескав по песку вонючие мозги наемника. Работа капитана Алексея Бахметьева в данный момент сводилась к роли подсадной утки, и, чтобы создаваемая картина выглядела более убедительно, он на несколько секунд убрал ладонь с рукоятки ненужного автомата и закурил сигарету.

Опустив зажигалку в карман, рука будто сама собой опять протянулась к автомату. Лысый ее за это не винил: рука была частью организма, а организм хотел жить и в таком важном деле, как обеспечение своей безопасности, не полагался на авось. Пальцы сомкнулись на рубчатой пластмассовой рукоятке, указательный скользнул под предохранительную скобу и привычно лег на гладкий, еще не успевший остыть металл спускового крючка. Машина приближалась; избыточно яркий голубоватый свет ксеноновых фар ударил в лицо, и капитан, сделав затяжку, прикрылся от него ладонью, в которой дымилась сигарета. Водитель переключил свет с дальнего на ближний, глазам стало полегче, и Лысый, убрав от них ладонь, сделал ею приглашающий жест: сюда подгоняй, браток, да поживей, надоело ждать!