Лев Пучков - Мастер мокрых дел

– Отрави накануне дохлятину, потом приди и за пять минут нарежь тыщу хвостов, – мудро заметил Вор. – Не, не алиби. Так вот… Ну и что вы на промке делали?

– Крыс били, – непримиримо набычился Серега. – Это чистейшая правда – не будет другого ответа.

– Зачем собак шугнул?

– Черт – дались тебе эти собаки! – устало пробормотал Рудин. – Ну что мы могли им привязать – ты сам подумай! Это же звери… Твои пацаны целились, собаки могли броситься – те бы начали стрелять. Неужели непонятно? Я дал команду «домой». Они, как нормальные дисциплинированные собаки, потопали домой. Пошли кого-нибудь в школу, пусть убедится: псы давно там, пролезли в дыру в заборе, лупанули сухаря из кормушки и дрыхнут без задних ног.

– Ты мочканул Стадогонова. Кто заказ делал? А не заказ – кто команду дал? – перескочил на следующий аспект Вор. – Не забудь – Толхаев труп, а пытать будут тебя. Или сначала их, – Кошель мотнул головой в сторону соратников Рудина. – А ты полюбуешься, послушаешь… А?

– Не трогал я вашего Стадогонова, – привычно пробубнил Рудин. – У меня алиби есть – я весь день в школе был, занятия с клиентами проводил. Масло и Соловей тоже там были. Можешь спросить…

– Ствол – твой, – терпеливо напомнил Вор и тут же пресек дальнейшие попытки Рудина оправдаться: – Захлопни вафельницу – знаю, что скажешь. Сперли из тайника. Почему все не сперли? Почему один ствол взяли, а все остальное оставили? Так не бывает, Сергунька, – я те отвечаю.

– Ну не трогал я его! – в отчаянии воскликнул Рудин. – Черт-те что… Какой-то фимоз спер ствол, замочил вашего Стадогонова… Тривиальная подстава. Что тут непонятно?

– Все непонятно. – Вор уставился в оконце, задумчиво постукивая пальцами по столешнице. – Все… Однако зачем Толхаева мочканул? Никак не догоню… С Сарановым ты как?

– Никак, – в тон ответил Рудин. – Знаком через Гришу – не более того. Я ж тебе сказал…

– А помню я, помню, – небрежно отмахнулся Вор. – Саранов вообще ни при чем… Угу… Но ты сам посуди – какой некрасивый расклад получается. Ваша кодла на нас зуб точит – здоровенный такой зуб, клык, можно сказать. Стадогонов зажмурился – а тут твой ствол нарисовался. А потом Толхаев зажмурился – а ты с пацанами на промке хер знает чем промышляешь… Ну все, все плохо. Согласен?

– Ага, согласен, – покорно кивнул Рудин. – Черт-те что получается… Ну и что теперь – байки тебе рассказывать? Нет, ты скажи – если хочешь, чтобы я придумал правдоподобную версию, сочинил небольшой романец… Я моментом насочиняю. Ты этого хочешь?

– Я, солнце мое, правды хочу, – жестко заявил Вор. – Я с тобой битый час пытаюсь по-человечьи – ты никак… Дал тебе весь расклад – кругом ты виноват. Нет, не желаешь колоться. Ладно…

Вор встал с лавки, потянулся и пошел на выход, бросив сидящим у двери верзилам:

– Сгоняю кое-куда. Стерегите. Если что – яйца оторву…

…В седьмом часу утра на первое шоссе, ведущее в промзону, свернула вишневая «99-я». Проскочив мимо расположившейся в кустах засадной группы Улюма, уверенно порулила через пустырь к одной из полуразрушенных хибар, чьи фрагменты в изобилии торчали по окраине промзоны.

Джип Улюма стоял несколько дальше по трассе, в сторону от города – чтобы с удобного места контролировать ситуацию. Рассмотрев в бинокль номера, Улюм не стал прыгать от радости – он только облегченно вздохнул и скомандовал в «Мотороллу»:

– Готовность номер один.

«99-я» принадлежала Мамону – одному из людей Кошеля. Можно было не сомневаться, что Мамон спешил по делу: у этой публики не принято праздно шататься в такую рань.

Не отрывая бинокля от глаз, бандитский предводитель слегка подрагивающей рукой огладил цевье «АКСУ» и с силой выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы.

Улюм нервничал. О том, что в случае крайней необходимости он с командой вломится к Кошелю и предъявит претензии за умыкнутый общак альянса, большой бандит слегка переборщил. Нужно было держать марку перед сильно загрустившим Сарановым – вот и ляпнул первое, что в голову стукнуло.

Идти на открытую конфронтацию с Вором было равносильно самоубийству. Нет, разумеется, можно было бы в экстренном порядке применить мощь, затем надежно спрятаться и апеллировать к увядающей силе Воровского закона – потребовать рассмотрения дела на всероссийской сходке с соблюдением всех формальностей. Будучи еще незрелым «быком», лет этак десять назад, Улюм неоднократно слышал, что такие прецеденты случались – хотя сам ни разу не сталкивался… Признай сходка, что Улюм прав, Вор не посмел бы мстить за поражение – если бы вообще удержался на своем месте… Но коль скоро не удастся доказать, что Рудина с деньгами прихватили люди Кошеля, имеется большущая перспектива заполучить такие неприятности, что хватит расхлебывать до конца жизни. Потому что жизнь в этом случае будет очень и очень короткой…