Владимир Колычев - Отступники

Свищ – серьезный противник, и он запросто мог его пристрелить. Сейчас он придет в себя, возьмет ствол, приставит его к голове и нажмет на спусковой крючок. Рука у него не дрогнет… Мирон это понимал, но все-таки он должен был выдержать паузу, прежде чем сделать свой ход. Эта пауза могла стоить ему жизни, но ведь он уже приготовился к смерти. Или пан, или пропал. Или все, или ничего. Только так и никак иначе. С таким настроем он и шел на врага. Ни себя не щадил, ни своих людей, которых могли положить здесь, на этой заснеженной поляне. Ему не впервой идти ва-банк, и всегда фортуна улыбалась ему, но сегодня могла произойти осечка. Но ведь он к этому готов.

Опасная пауза затянулась. Казалось, она зачаровала заводских, бойцы один за другим опускали ружья и автоматы стволами вниз. Они в любой миг могли взять оружие на изготовку и открыть огонь, но Мирон уже просто не мог повернуть назад. Будь что будет.

Свищ едва заметно дернулся, словно растормаживаясь, и повел рукой, чтобы взять у Мирона пистолет. Но именно в этот момент жерло ствола вдавилось в его переносицу, и тут же грянул выстрел. Мозги фонтаном выбрызнулись в толпу, стоящую позади жертвы.

– Так это делается, – спокойно сказал Мирон, ловко сунув пистолет за пояс.

Он умел работать за щипача, а потому фокусничать с оружием научился легко и быстро.

Заводские вскинули оружие, но стрелять никто не решился. Если уж сам Свищ побоялся убить законного вора, то и другим идти на это не с руки. Тем более воровская команда и не собиралась отстреливаться.

– Ты за бригадира! – глянув на мордастого амбала, резко сказал Мирон.

Вася Фрукт был правой рукой Свища и мечтал занять его место, на этом и нужно было сыграть.

– Э-э…

Фрукт понимал, что на место бригадира его мог назначить только сход, к которому какой-то там Мирон не имел никакого отношения. Но ведь Мирон в законе, он сам по себе большой человек, и его слово может иметь вес. Так почему бы не послушать его?.. Как всякий тугодум, Фрукт мыслил примитивно. Именно на его предсказуемость Мирон сейчас и рассчитывал.

– Кто-то против?

Мирон обвел толпу свирепым взглядом. Он вел себя как волк, в жестоком бою одолевший одряхлевшего вожака стаи. Именно как на такого волка заводские пацаны на него и смотрели.

Права на стаю мог заявить волк только из своих, но неспроста же Мирон объявил Промышленный район своей территорией. Он когда-то держал здесь масть, и не он чужой, а эта молодая поросль, которую привел за собой Свищ. А пацаны не хотят быть чужими, а раз так, то выбор у них невелик – или убить Мирона, или признать его своим. А убить законного вора нельзя – такой вот замкнутый круг. По этому кругу их мысли сейчас и бегали, чем он, Мирон, и пользовался. Он прошел суровую школу выживания и знал человеческую натуру с изнанки. Но это вовсе не значило, что его вариант беспроигрышный. Он мог ошибиться, и тогда все…

– Если кто-то против, говорите сейчас, – глядя, как опускаются стволы, сказал Мирон.

В его голосе не было ликования. Ничего особенного ведь не произошло, подумаешь, подмял под себя бригаду и сменил одного бригадира на другого… Пусть братва думает, что вершить судьбы – это привычное для него дело.

– Это сход, потом будет поздно.

Голос у него густой, звучный, обволакивающий, заставляющий повиноваться.

Заводские бандиты ошеломленно молчали, глядя на него. Шок уже прошел, а боль осталась. Как же так, они шли в бой за своего бригадира, а тут вдруг их враг объявляет сход и ставит на район своего назначенца. Но возражений не последовало, потому что в этих событиях просматривалась четкая логика. Мирон же не собирался разгонять «новых» и ставить на район «старых». Он всего лишь объявил эту территорию своей и выставил счет. Свищ отказался отстегивать на воровской общак и поплатился за это своей жизнью. Его место теперь займет Фрукт, и все пойдет как прежде, только вот с воровским смотрящим придется делиться. Но так это не западло, все в рамках законов и понятий. Если вор представляет реальную, а не дутую силу, то почему бы и не платить? А что еще волки могут признавать, как не силу? Золотым тельцом их не подкупишь, они просто-напросто его сожрут, а перед силой – и голову склонят, и часть своей добычи отдадут. Таков закон дикой природы, который не отменить никакими указами и постановлениями.

Танки, боевые машины, бронетранспортеры – грохот моторов, пыль столбом. Шумно и грозно ползет колонна по долинам и по взгорьям – звери разбежались, суслики забились по норам. И только стервятник спокойно парит в небесах. Он смотрит на людей, он ждет, когда они станут для него добычей. Стервятник – предвестник беды, Игорь Дергун это знал, и так ему хотелось пальнуть в небеса из автомата. Но, даже убив крылатого падальщика, беду не отведешь. Раз уж одолевает предчувствие, то надо смотреть по сторонам, выискивая притаившуюся опасность. Засады в Чечне дело привычное, и даже на равнине можно попасть впросак. И будет обидно нарваться на пулю под самый занавес. До Моздока уже недалеко, а там погрузка техники на железнодорожные платформы, и ту-ту, к месту постоянной дислокации. А там уже и заветную печать в военный билет поставят. Отслужил два года – и домой…