Иван Бодунов - Записки следователя

На следующий день поехали в «Трокадеро», еще через день — в «Ша Нуар». Истратили зарплату Климова, стипендию Ладыги, деньги, которые Мещанинова выпросила у отца. Климову казалось, что только теперь наконец он вошел в круг настоящих людей, баловней судьбы, для которых богатство и роскошь естественны и привычны. Когда наконец все деньги были истрачены и больше взять было негде, поехали опять в рабочий клуб на Выборгскую сторону. Каким же вульгарным и дешевым показался он Климову-! Он покраснел, вспомнив, что только неделю назад ему казалось, что здесь «шикарно».

Нельзя было даже подумать о том, чтобы всю остальную жизнь ходить только в эти простецкие клубы, толкаться среди этих людишек, которые, наверно, никогда в жизни и не были в приличном ресторане. Танца три станцевали, а потом и танцевать стало скучно.

— Нет, здесь невозможно! — сказала Мещанинова, равнодушно оглядывая танцующих.

— По одежке протягиваем ножки,— процедил Ла-дыга.

— Конечно,— пожала плечами Мещанинова,— мир делится на богатых и бедных. Богат тот, кто может придумать, как разбогатеть. А беден тот, у кого куриные мозги.

Постояли. Помолчали. Решили уходить.

Молча шагали по проспекту Карла Маркса. Идти предстояло долго. Шел снег, идти было холодно и противно.

— Сколько стоит котиковое манто? — спросила вдруг Мещанинова.

— Тысячи полторы,— ответил Ладыга.— Собираешься купить?

— Нет, продать,— холодно сказала Мещанинова.— Вы его добудете, а я продам. У папы есть знакомый скорняк. Не за полторы тысячи, так за тысячу двести. Хоть будет на что сходить поужинать.

В следующее воскресенье Ладыга и Климов прогулш-вались по Невскому проспекту. Денек был морозный, солнечный, и по проспекту толпами валили гуляющие. Ладыга и Климов шли порознь, не обращая друг на друга никакого внимания. Каждый из них искал в толпе одинокую и дорогую шубу. К сожалению, хорошие меха обычно гуляли не одни. Котики, каракули, шиншиллы шли окруженные нарядными кавалерами и были совершенно недоступны для знакомства. Все-таки на углу Садовой Климов заметил выходящий из парикмахерской ТЭЖЭ одинокий каракуль. Климов посмотрел на Ладыгу. Ладыга, делая вид, что даже не видит Климова, наклонил голову. Это означало, каракуль приличный, действуй. Через десять минут Климов уже болтал с владелицей каракуля. Одет Климов был хорошо и впечатление производил солидное, развязности у него для знакомства хватало. Да и владелица каракуля была, видно, не прочь познакомиться с хорошо одетым молодым человеком. Климов рассказал, что он кончает Политехнический институт и будет, наверно, работать на Путиловском заводе. Он мог рассказывать про себя все, что угодно. Встречаться в будущем с владелицей каракуля — ее, как оказалось, звали Ирина — он не собирался.

Ирина рассказала, что она учится в Институте истории искусств и что ее отец—известный в Петербурге до революции адвокат. Может быть, она тоже врала, но уж каракуль-то был настоящий. Ладыга в этом кое-что понимал.

Климов повел себя как серьезный кавалер. Он ее пригласил не в ресторан, не на танцульку, а в Мариинский театр на оперу Шрекера «Дальний звон».

В назначенное время Климов поджидал Ирину у театра. Они разделись в гардеробе, и Климов еще успел угостить свою даму в буфете пирожным и лимонадом. Первый антракт они проболтали очень весело. Несколько анекдотов из жизни артистов, которые рассказал Климов, создали у Ирины представление, что и сам он не чужд искусству.

Во втором антракте Климов извинился перед Ириной и пошел в курительную, попросив ее посидеть на месте, чтобы они не потеряли друг друга.

В это время Ладыга стоял внизу, в гардеробе. Он понял, что начался антракт, по шарканью ног, которое доносилось из фойе. Тогда он не торопясь вышел на улицу. У выхода стояла Мещанинова в своей потертой беличьей шубе. Народу вокруг почти не было. Люди, хотевшие продать или купить билет, уже разошлись, потому что спектакль давно начался. Извозчики еще не съехались к подъезду, потому что до конца спектакля было далеко. Мещанинова скинула шубу на руки Ладыги и проскользнула внутрь театра. Климов уже спускался в гардероб. Вдвоем они подошли к гардеробщику. Климов небрежно отдал номерок и двадцать копеек чаевых. Гардеробщик любезно подал Мещаниновой каракулевую шубу, а Климову— его модное пальто, напоминающее по форме этрусскую вазу. Дальше все было совсем просто. Они вышли, сели вместе с Ладыгой на извозчика, доехали до Невского, извозчика отпустили и дошли пешком до дома Мещаниновой.