Деон Мейер - Семь дней

— Позвольте, я вам отвечу. — Купидон наклонился вперед и ткнул пальцем в Роха. — Вы солгали Нкхеси.

— Я не лгу… никогда!

— Почему вы не сказали ему, что переспали с ней? Что вы скрывали?

— Да что мне скрывать, мать вашу? Когда убили Ханнеке, я летел в самолете! Что мне скрывать?!

— Вы утверждаете, что летели в самолете. Один. Собираетесь показать бронь, но не билеты. А ведь билеты вы заказывали задолго до полета. Может быть, вы вернулись другим рейсом, на день раньше, расплатились за билеты наличными, вернулись домой. Прихватили из мастерской длинную металлическую планку и помчались к ней. Она вас знает, поэтому впустила вас. И вы убили ее. Например, за то, что она не позволила вам переспать с ней снова.

Рох пытливо посмотрел на Купидона. Гриссел подумал: если он сейчас бросится на них, им грозит беда. Он поерзал на стуле, проверяя, быстро ли сможет достать служебный пистолет.

Но Эган Рох медленно осел на сиденье. Он покачал головой, как будто не верил собственным ушам.

— Вы нанесли мне оскорбление! — сказал он наконец. — Окажите мне любезность. Позвоните в авиакомпанию «Эр-Франс». Спросите, есть ли у них стюардесса по имени Даниэлла Фурнье, которая обслуживала рейс из аэропорта имени Шарля де Голля в международный аэропорт Тамбо 19 января. А потом поговорите с ней. Спросите, помнит ли она меня. А до тех пор избавьте меня от вашего общества и от того бреда, какой вы несете!

— Он врет, — заявил Купидон, когда они снова сели в машину. — Эган… Что за имя такое дурацкое? И как можно с ним жить? Как можно смотреть на своего малыша, своего ребенка, и говорить: «Это Эган»? Как будто инопланетянин какой-то из фильма Спилберга. Эган… Эган-веган. Говорю тебе, этот белый врет. А наглый какой… Я такой красавец, мать вашу, я работаю на винодельческой ферме. Я делаю дубовые бочки, и вообще круче меня не бывает! Меня от него тошнит! Но больше всего тошнит оттого, что он считает нас полными идиотами. Увидел ее сиськи, пощупал их, трахнул ее и захотел снова. А она ему: извините, мистер, все кончено, была у тебя возможность, да сплыла. И он думает: так не доставайся же ты никому! Наверное, из-за ее сисек он ночи не спал, все думал, планировал. Говорю тебе, он считает нас полным дерьмом, а про стюардессу просто натрепал. Она спросит: «Кто-кто?» Наверное, он запомнил имя, должно быть, поболтал с ней, когда летел во Францию, услышал, что 19-го она возвращается тем же рейсом, и состряпал себе алиби, да только алиби-то фиговое. Теперь он думает, как бы ему прикрыться… Но я его прищучу, приятель, говорю тебе, прищучу! Бочкодел недоделанный! Эган… Идиотское имя! Чье оно, кстати?

Гриссел не совсем разделял уверенность Купидона. Уж слишком много было тихого вызова в словах Роха: «Позвоните в авиакомпанию „Эр-Франс“». Кстати, дату его возвращения можно проверить по штампу в паспорте… И все-таки Купидон прав в одном: Рох не сказал Нкхеси всей правды.

— Придется нам действовать по двести пятой, — сказал Гриссел. В соответствии с двести пятой статьей Акта об уголовном судопроизводстве, где речь шла о преступлениях государственной важности, ЮАПС имела право запрашивать у операторов связи детализацию телефонных разговоров любого гражданина — список всех входящих и исходящих звонков и текстовых сообщений за определенный период времени. — Надо проверить, звонил ли он ей на работу.

— Такими делами занимается ЦУИ, — ответил Купидон. — А нам придется добывать ордер на обыск. У нас и так на него материала больше чем достаточно. Он солгал Нкхеси, за месяц до убийства трахнул жертву, у него в мастерской целая куча громадных клинков разных форм и размеров. Ничего себе мастерская, так его и растак!

— Вот, займись им, пожалуйста.

— Ладно. Капитан Купидон его прищучит! — Задумавшись, Купидон спросил: — Ну, а ты что? Будешь ловить более крупную рыбу?

Гриссел кивнул:

— Политика!

— Ты поэтому спрашивал его о коммунистах?

— Да.

— Ну и в чем тут соль?

— Пока не могу сказать.

— Политика, мать ее… Кстати, вспомнил: ты выяснил, что наш Цветочек натворила в Амстердаме? — спросил Купидон. Цветочком он называл Мбали — ее имя на зулусском означало «Цветок».

— Нет, — ответил Гриссел. И в тот миг он вдруг вспомнил, что не давало ему покоя в связи с последним письмом снайпера.

Надо поехать и рассказать обо всем Цветку.

Когда вошел Гриссел, майор Бенедикт Бошиго, сотрудник отдела по борьбе с коммерческими преступлениями, сидел за заваленным бумагами письменным столом, едва не возя носом по распечаткам.