Владимир Колычев - Герои городского дна

И черемуха отцвела, и солнце светит ярко. И на душе ясная погода после бури, которую вчера устроил в постели Альберт. Только вот на горизонте прямо по курсу темная туча, и неплохо было бы обойти ее за счет смелого и рискового маневра.

Элеонора чувствовала себя пилотом большого мощного самолета, а Калужных казался ей грозовым фронтом, который нужно было обойти. А еще лучше – разогнать…

Она сама связалась с ним, пригласила его к себе в кабинет. И он приехал. Важный, крутой, неприступный, взгляд жесткий, заиндевелый.

– Иван Семенович, у вас такой вид, что мне хочется обойтись без предисловий, – преодолевая смущение, заговорила Элеонора.

Калужных вальяжно кивнул. Дескать, он весь внимание.

– Я хочу выкупить ваш пакет акций, – выдавила она.

– Коротко и ясно, – холодно усмехнулся он.

Эту идею подсказал ей Альберт. Она попросила у него совета, и он подсказал ей выход из ситуации. Нет акционера – нет проблемы.

– Боюсь, что рыночная цена вас не устроит, – вздохнула Элеонора.

– Не устроит, – кивнул он.

– Но вы согласны продать свои акции?

– Согласен. Вы же обошлись без предисловий, Элеонора Викторовна, и я не буду мутить воду. Девять миллионов долларов за мой пакет акций, и мы расходимся.

– Неплохо, – оторопело проговорила она.

– Я тоже так думаю.

– Неплохо, что вы оценили мой отель в сто миллионов долларов. Я, пожалуй, продала бы вам его за такую цену.

На самом деле отель стоил в три раза меньше.

– Нет, за сто миллионов я отель покупать не буду. А за девять миллионов свои девять процентов продам.

– Но это нереальная сумма. Я не готова вам ее предложить… Я могу предложить…

– Меня не интересует, сколько вы можете предложить, – оборвал ее Калужных. – Меня интересует сумма, которую я хочу получить за свой пакет.

– Это нереальная сумма, – повторила Элеонора.

– Значит, я не хочу продавать свой пакет. – Калужных поднялся со своего места. – До завтра!

– Почему до завтра? – не поняла она.

– Потому что на завтра у нас запланировано собрание акционеров. Я буду требовать подробного отчета, – угрожающе посмотрел на нее бандит. – И если вдруг обнаружу хоть малейший обман… Поверь, я могу наказывать очень жестоко. Могу и наказываю. Так что постарайся не давать повода.

Он ушел, а Элеонора еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь невидящим взглядом.

Супчик казался пресным и невкусным, жаркое из тигровых креветок и осетрины не лезло в рот. И повар здесь ни при чем, просто настроение плохое.

– Попала ты, мать. Конкретно попала. Этот урод от тебя не отстанет, – ловко орудуя ножом и вилкой, сочувствующе произнес Альберт.

– Точно, урод. – Элеонора не могла не согласиться с этим.

Все-таки проявил Калужных свою черную бандитскую суть. Теперь он опасный зверь из каменных джунглей по кличке «Калуга». Сволочь. Мразь. И ублюдок. Но как его ни называй, делу это не поможет. С этим уродом один только разговор – пуля в лоб, и все дела. Но Элеонора даже не знала, к кому с таким вопросом обратиться. Служба безопасности у нее в принципе имелась, но там не было на все сто процентов надежного человека. Охрана гостиницы и личный водитель, он же телохранитель, – вот и вся служба.

– Он тебе житья не даст, – в раздумье покачал головой Альберт. – Пока директором отеля не станет, не успокоится.

– Директором?

– Ну, или он, или его человек…

– С его девятью процентами акций? Это даже не блокирующий пакет! – возмутилась Элеонора.

– Блокирующий, – усмехнулся Альберт. – Ну, если по факту… Сколько блокирующий пакет акций стоит? Девять миллионов?

– Ну, если грубо, где-то так…

– Вот он тебе такую цену и заломил… Он теперь тебя по всем фронтам блокировать будет. Ни одно решение не проведешь без его согласия.

– Плевать я на него хотела!

– Хотела. А можешь плюнуть? То-то же… Он мужик крутой, плюнешь в него – ответка прилетит.

– И что же делать?

– Не знаю. Я бы на твоем месте выкупил акции.

– За девять миллионов?!

– А что, реальная цена, – совершенно серьезно сказал Альберт. – Твой «Гранд Хаус» элитный без всяких натяжек. Центр Москвы. А недвижимость растет в цене. У меня друг в прошлом году «трешку» на Таганке за двести «тонн» купил, а сейчас она уже все триста стоит. И это еще далеко не предел…

– Ну, предел или не предел, никто не знает. Может, назад все спрыгнет.

– Это вряд ли. Хотя все может быть… Я же не предлагаю тебе ничего, просто советую. А ты решай.