Владимир Колычев - Герои городского дна

– Не знаю… Если выгонишь, буду на жизнь зарабатывать. Это не трудно. Огород вскопать – сотка за сотку, тысяча в день. А работы много…

– Пока лето.

– А ты что-то предлагаешь?

– Я предлагаю?! – удивилась Элеонора.

– Правильно, не надо ничего предлагать. Дела нужно предлагать тем, кого хорошо знаешь, в ком уверен.

– А ты не дурак, – задумчиво протянула она.

– Я тоже так думал, а в суп попал, – усмехнулся Матвей.

– В зону?

– Нет, в тюрьму. Я в тюрьме срок отбывал.

– А есть разница?

– Есть, но ты не заморачивайся.

– А попал за бандитизм?

– Попал. За участие в преступном сообществе. Это не бандитизм, хотя рядом.

– Но был бандитом?

– Был.

– А кем ты был, ну, в своей банде?

– Пехотой… И в армии пехота, и в банде пехота.

– На бизнесменов наезжали?

– Что было, то прошло.

– Ну, для кого-то прошло, а для кого-то продолжается.

– У каждого свой путь.

– Ну да, и Калуга идет по этому пути. Он идет, а меня на обочину.

– Ничего, все уладится.

– Как?

– Как-нибудь.

– Как-нибудь уже было… Может, ты поможешь мне? Хотя бы подскажи, что делать…

Матвей поднялся, забрал пустые кружки, ушел на кухню.

Элеонора позвонила сыну, поговорила с ним. Он уже поправился, завтра его собирались выписывать, и это напрягало. Она чувствовала, что нельзя Саше домой, в больнице будет безопасней. Хотя и это не панацея…

Как же ей сейчас нужен человек, на которого можно было бы положиться. Как же хотелось отмотать время назад хотя бы на год. Она бы нашла такого человека, доверила бы ему службу безопасности, которая не подвела бы ее в час испытаний. А еще лучше вернуть то время, когда она была с Димой. Он бы себя в обиду не дал. И с Калугой бы разобрался по-мужски. И Альберту бы досталось…

Из кухни донесся запах жареной молодой картошки. Не зря же Матвей копал картофель. Сначала посадил, а потом выкопал… Хозяйственный он мужчина, основательный. И очень интересный…

Элеонора и сама не поняла, как оказалось на маленькой кухоньке, за крохотным столом. Когда-то она сама здесь готовила. Все такое знакомое, все такое родное. Только Матвей чужой. Но инородным телом его уже не назовешь. Хотела она того или нет, но ей нужен был этот человек.

– Я так понимаю, ты не замужем? – спросил он, помешивая в сковородке.

– Нет. Муж умер, я осталась за него.

– Дети есть?

– Сын.

– Где он?

– В больнице. Завтра выписывают.

– Калуга знает, в какой он больнице?

– Не знаю… Если мой водитель работает на него, то вполне возможно… Я только что Саше звонила, нормально с ним все…

– Кто такой Альберт? Твой любовник? Думаешь, он работает на Калугу?

– Не знаю, но может быть…

– Не надо было ему предъявлять, – покачал головой Матвей. – Если они заодно, ты спутала их планы. Они держали тебя под наблюдением, знали каждый твой шаг. А так – ты вышла из-под контроля и становишься опасной… Если тебя вдруг сейчас не станет, Калуга сможет удержать твой отель?

– Да… Думаешь, он может меня убить?

– Все зависит от степени его отмороженности. Возможно, ему достаточно будет похитить твоего сына. Тебе надо ехать за ним. Прямо сейчас ехать. Если хочешь, я могу поехать с тобой.

Элеонора критически посмотрела на Матвея. Он уже не похож на бомжа, но и до приличного вида ему далеко. Эти майка, шорты… Вряд ли у него есть что-то другое, более приличное.

Время для посещений закончено, проход в хирургию закрыт, да и врача нет, который мог бы выписать Сашку. Но Элеоноре все равно.

– Мне нужно забрать своего ребенка! – Она сунула охраннику стодолларовую купюру.

Дедушка старый, зарплата у него маленькая, пенсия наверняка еще меньше, а тут такие деньги. Он даже сглотнул, рассматривая купюру.

– Забрать?

– У меня проблемы, угрожают и мне, и моему ребенку.

– Ну, если это ваш ребенок… Какая палата?

– Семнадцатая.

– Как зовут?

– Он там один лежит! Саша его зовут!

– Так забрали уже… – Превозмогая себя, охранник протянул Элеоноре купюру.

– Как забрали?!

– Ну, врач приезжал, вроде из платной клиники, там, сказал, вашего Сашу досматривать будут…

– Когда? – Элеонора схватилась за голову.

– А вы разве не встретились? – Охранник кивком головы показал на лестницу. – Может, вы пешком, а они на лифте? Или наоборот.

Элеонора его уже не слушала, стремглав спустилась по лестнице, выскочила на площадку перед входом.

Сначала она услышала крик своего сына, затем увидела его самого. Матвей вытаскивал его из черной «Шкоды», а он упирался, визжал, дрыгал ногами.