Андрей Бадин - Именем волчьего закона

— Опять баба? — перебил Максимов.

— Да, красивая, молодая, диву даешься, какими делами она занимается!

— Ты ее трахнул? — усмехнулся Алексей.

— Нет, какой там, вы слушайте, что дальше было. — Краснов перевел дух, собрался с мыслями. — Так вот. Она сообщила мне, что я захвачен в заложники и должен отдать ей все свое состояние. Все машины, квартиры, дом, деньги в банке и в сейфах, в доме и в офисе. В общем, все, что у меня имеется, что нажито тяжелым опасным трудом. Иначе меня убьют.

— Хорошо, что в ресторан успели сходить, — хихикнул Николай Иванович.

— Вам хорошо говорить, — надулся Сергей.

— Ну ладно, не обижайся, продолжай.

— Меня посадили в холодный пустой погреб и дали час на обдумывание. Перед этим показали фотографии избитых и истерзанных ими жертв. У одного мальчика было отрезано ухо.

— Они демонстрировали свои возможности, пугали, — догадался Максимов.

— Да. Сказали, что это сынок какого-то бизнесмена. Папаша им платить не захотел, пришлось сына изуродовать.

— Продолжай, — полковник посерьезнел.

— Я в подвале психанул, от злости и обиды поломал лестницу в погреб и случайно нашел вот этот гвоздик, — Сергей вынул из кармана и положил на стол согнутый буквой «Г» небольшой, немного ржавый гвоздь.

Николай Иванович взял его, повертел в пальцах, посмотрел:

— Ты им наручники расстегнул, — догадался он и передал его Алексею.

— Да. Но не в подвале, а позже. — Краснов встал, налил себе в стакан воды из графина и жадно выпил. — Так вот. Час истек, и они меня вывели наверх. Дело происходило в небольшой комнате бревенчатой избы-пятистенки. Хозяева, видимо, дом бросили, а эти заняли.

— Сколько их было? — спросил Алексей.

— Трое. Архип — тот самый архитектор, что меня нанял, мордоворот по кличке Ботик и секс-бомба Лола. Она их главарь, и они ее уважают и слушаются. Она им деньги платит.

— Ясно, — Алексей отдал Сергею гвоздь и тот сунул его в карман. Решил сохранить, как спасшую ему жизнь реликвию.

— Лола сказала, что является моей незарегистрированной женой и у нее от меня незаконнорожденный ребенок. Мальчик — Солодов Никита Сергеевич. Я должен завещать ему все свое состояние. Она дала мне напечатанные копии завещания, и я должен был своей рукой переписать их и подписать. Тогда они пообещали, что меня отпустят.

— Ха, — полковник ужаснулся рассказу Краснова. — За мою многолетнюю практику это первый случай, когда разбойники насильно оформляют наследство на постороннего человека. Хотя, может быть, мы не знаем о других случаях.

— Могли быть другие, могли, — добавил Алексей. — Если все чисто обделать, то не подкопаешься. Ведь свидетелей убивают.

— Да, случай уникальный, — подтвердил Краснов.

— Если Серега влипает, так влипает круто, — Максимов с сожалением покачал головой. — А Лола — мать ребенка — Солодова..?

— Тамара Петровна, — закончил Сергей. — Слушайте дальше. В подвале я думал, как вырваться из лап бандитов и придумал. Решил сыграть психологически сломавшегося простачка, уступившего им и поверившего, что его отпустят после подписания завещания. Я попросил водки, сказал, что без нее ничего не напишу, так как на трезвую голову с деньгами расстаться не могу. Они клюнули на эту уловку, и купили в деревне две литровые бутылки самогона. С закуской, естественно. Несмотря на то что Лола запретила браткам пить, они выдули один пузырь, даже мне не налили. Видимо, были с бодуна, так как сразу захмелели. Когда начали вторую бутылку, у Лолы случился нервный срыв. Она потребовала, чтобы ее архаровцы немедленно заставили меня написать завещание.

Они набросились на меня, приковали наручником к стене, и Ботик хотел ножом отрезать мне мизинец. Пришлось написать, так как без пальца я жить не хочу. Но я не подписал ни одного из двух экземпляров завещания. Уперся и потребовал самогона. Мне налили, и я с ходу заглотил двести граммов. Кстати, он ничего был, крепкий и не вонючий.

Бандиты допили второй пузырь, и я подписал завещание. Лола сверила мою подпись на нем с подписью на договоре с Архипом, тогда Марком Гольдштейном, и осталась довольна. Сука — все продумала. Взяла вещи и собралась уезжать. Приказала братанам меня прирезать, положить в мою «десятку», отвезти в лес на Лосинку, там расчленить и оставить в машине. Будто меня грохнул орудующий в столице маньяк. Убийство спишут на него, а их искать не будут. Дела не заведут.

— Вот это да, — Максимов и Фомин аж на стульях подскочили.