Сергей Коротков - Истребитель

– Н-нет, Никита, нет! Я извинюсь.

– Я считаю, что сделать это надо поскорей!

– Да-да, я согласен с тобой! Согласен. Ты зря кипятишься, Никита, поверь мне! Зачем нам с тобой устраивать в стакане цунами?!

– Я тоже так думаю. Только не играй, и не вздумай меня обмануть, колобок!

– Никита, прошу тебя!..

Всё бы ничего, но в этот момент всю малину испортил один из крепышей-охранников Чесновского. Глупее всех оказался малый!

Глупее и наглее! Таких Топорков вообще терпеть не мог.

– Ты, козёл, на кого тянешь?! Сучара зелёная, лох, вали отсюда, пока яйца тебе… – начал здоровяк в кожаном жилете, вынув из-за широкого армейско-дембельского ремня «Кольт».

– … Замолчи, кретин! – завопил вполголоса Чесновский, багровея на глазах.

Но было поздно. Таких выпадов Истребитель прощать не мог. Как не мог вынести рядом с собой присутствия такой рожи!

Он оторвал от подлокотников ресторанного стула обе руки, словно показывая, что спокоен, безобиден и безоружен.

Но напряжённый до предела телохранитель Чесновского медленно стал подниматься, не спуская глаз с опасного парня.

«Застрелить, замочить его прямо здесь, сейчас?..» – подумал он, до боли сжимая резную рукоятку американского ствола.

Рукав Никиты натянулся, чуть-чуть задрался, и манжет сорочки оголился.

Психа-крепыша отвлёк Филин.

Он подошёл на три шага к тому и окликнул.

Телохранитель развернул голову, не ожидая кого-то услышать позади себя.

Он увидел мужчину в костюме, задравшего полы расстёгнутого пиджака, и смотрящие прямо на него чёрные отверстия двух автоматов «узи». У него челюсть отвалилась, как ковш сломавшегося экскаватора.

Глухо чмокнул в рукаве Топоркова «Стерлинг Мк-7». И сразу вслед за ним зал ресторана оглушил крик телохранителя.

Пуля разорвала ему штаны и плоть ноги выше колена.

Филин опустил руки, вынул их из карманов и мирно осушил фужер апельсинового сока, стоявший рядом на столике.

Никита подошёл к раненному охраннику, лёгким пинком выбил из его кисти «кольт», отлетевший под чужой столик, и сильно ударил парня ногой по голове. Поза «корячки» бедняги изменилась на другую: «по-пластунски».

Топорков обернулся. Рука другого телохранителя дёрнулась от замшевой короткой курточки к столу. Никита скривился в горькой, злорадной усмешке и с размаху, по-боксёрски, нанёс хук левой.

Крепыш вместе со стулом рухнул на пол.

Сзади Никиты зароптали и зашушукались. Кто недовольно, кто одобрительно.

Парень добавил коренастому ногой, отчего тот скорчился возле стула Чесновского.

Теперь Никита уставился на самого «крёстного».

Чесновский вжал голову в плечи, а зад в стул, извиняясь за своих недоумков.

– Вот и поучишь их уму-разуму! И сам подумаешь хорошенько! – с этими словами Никита вынул из бокового кармана скотч, из другого – две «лимонки» и наклонился к толстяку.

– Никита, зачем? Что ты делаешь? Я всё… всё понял! Я уже подумал, я знаю!.. – бормотал Чесновский.

– Будешь кривляться, сломаю нос! Ты же слышал, я выдумщик тот ещё!? Смирись, христовый!

Никита прикрутил, прилепил, приковал оба предплечья Чесновского к подлокотникам, сунул в ладони ему Ф-1, выдернув чеки и спрятав их себе в карманы.

Вынул оттуда сотовый, набрал номер Коломейцева. Домашний, разумеется!

– Ресторан «Коломбо», гостиница «Восточная». Вооружённые люди.

Сказал, как отрезал. Будто объявление читал. Достал простую одноразовую зажигалку и засунул в рот Чесновскому:

– Прикуси колёсико и не отпускай! Мини-сюрприз пакистанского производства! Пусть ребята стараются. А Соломону отдай всё! Покедова!

Никита быстро зашагал из зала. За ним направился и Филин, сунув руки в карманы. В гробовом молчании они покинули ресторан.

В редакции газеты «Шуменские известия» царили тишина и покой. Секретарь-референт Леночка пила кофе вприкуску с райскими «Рафаэлло», оба работника отдела рекламы и объявлений играли в «уголки» на шахматной доске, не нарушая безмолвие какими-либо эмоциональными всплесками, корректор рисовала в календарике кружки, галочки и чёрточки, отмечая интервалы своих месячных. Девушки из компьютерного кабинета разбежались на обед, хотя время для отдыха и еды ещё не наступило. Редактор газеты читал сегодняшнюю корреспонденцию и курил «Бонд».

Ничто не беспокоило людей «Шуменских известий». Все окунулись в мир безделья и равнодушия к окружающему.

Леночка изредка лениво, но вежливо отвечала на телефонные звонки. И вот, в очередной раз, она с ноткой нескончаемого раздражения после глухого треньканья аппарата взяла трубку: