Хьелль Даль - Четвертый под подозрением

Биргитте Бергум смерила Гунарстранну суровым взглядом. Потом повернулась к своему клиенту и спросила:

— Ну а ты что скажешь? Секундочку, пожалуйста! — бросила она, обернувшись к Гунарстранне, и о чем-то зашепталась с Ройнстадом.

Фрёлик и Фристад снова переглянулись.

— Они сейчас откажутся! — еле слышно прошептал Фристад. — Бибби ничем не прошибешь, она крепкая, как старая калоша.

Гунарстранна за стеной зевнул и посмотрел на часы.

— Что вы решили?

— В сейфе была картина, — буркнул Ройнстад. Видимо, он решил сразу перейти к делу.

— В каком сейфе? — с деланым равнодушием уточнил Гунарстранна.

— В банковском, депозитарном.

— Не было там никакой картины. После того как ты забрал деньги, там ничего не осталось.

— Правильно. А должна была быть еще и картина.

Фрёлик и Фристад переглянулись. Фристад поправил очки; он все больше волновался.

— Что за картина? — спросил Гунарстранна.

— Старинная. Стоит кучу денег.

— Ладно, — устало произнес Гунарстранна. — Давай начнем с начала. Банковская ячейка, о которой мы сейчас говорим, довольно маленькая. Что за картина способна туда поместиться и как она туда попала?

Ройнстад нагнулся к адвокату и снова что-то зашептал. Биргитте Бергум ответила за него:

— Происхождение картины к нашему делу не относится. Тут важно другое. Произведение живописи, которое таинственным образом исчезло, поместили на хранение вместе с деньгами.

— Не забывайте, здесь я решаю, что относится к делу, а что нет. Насколько я понимаю, ваш подзащитный надеется, что сведения, которыми он желает поделиться, послужат смягчающим обстоятельством, так?

— Мой клиент не хочет рассказывать о том, как картина попала в банковскую ячейку.

Фрёлик подмигнул Фристаду и прошептал:

— Картинка наверняка перекочевала туда из сейфа Нарвесена. Йим Ройнстад принимал участие в краже и теперь боится, что придется отвечать еще и за старое.

Гунарстранна подошел к зеркалу и принялся причесываться. Одними губами он произнес:

— А ну, заткнитесь! — И, не поворачиваясь к адвокату и Ройнстаду, спросил вслух: — О какой, собственно, картине идет речь?

Ему снова ответила Бергум:

— Об украденном произведении искусства, «Мадонне с младенцем» кисти Джованни Беллини. Картина небольшая, но стоит несколько миллионов. Мой клиент утверждает, что картина хранилась в банковской ячейке. Должно быть, кто-то извлек ее оттуда.

Гунарстранна повернулся к ним лицом.

— Тогда, если не возражаете, давайте все же начнем с начала. По вашим словам, некто, не ваш клиент, а кто-то другой, спустился в депозитарий, открыл банковскую ячейку и извлек оттуда старинную картину, а деньги, полмиллиона крон, оставил?

— Да.

— Кто он?

— Мы не знаем.

— Но ведь вскрыть ячейку без ключа невозможно. А ключ у вашего клиента.

— Ключей было два.

— Как один из них оказался у вашего подзащитного?

Фристад и Фрёлик многозначительно переглянулись. Биргитте Бергум и Ройнстад стали перешептываться. Наконец Бергум ответила:

— Вопрос о ключе также не имеет отношения к делу.

— Вы ошибаетесь. Ваш подзащитный подозревается в том, что получил ключ в результате противоправных действий.

— Оставляю ваше заявление без комментария, — парировала Биргитте Бергум. — И позвольте вам напомнить, мой клиент обладает правом совершенно законного доступа к данной банковской ячейке.

Гунарстранна напрямую обратился к Ройнстаду:

— Ключей от ячейки два. А право открыть ячейку имеют четверо: ты, Юнни Фаремо, Ильяз Зупак и Видар Балло. Юнни Фаремо умер. Зупак сидит в тюрьме Уллерсмо. Ты же пытаешься убедить меня в том, что картину похитил некто неизвестный. Остается предположить, что в депозитарии побывал Видар Балло. Он и унес картину. Почему он в таком случае оставил деньги, полмиллиона?

— Ваши вопросы не имеют отношения к делу! — перебила его Бергум.

— Не имеют? — Гунарстранна заулыбался. — По-вашему, когда известный рецидивист на законных основаниях проникает в банковский депозитарий, выносит оттуда старинную картину, но оставляет без внимания полмиллиона крон, это не имеет отношения к делу?

— Естественно.

— Почему «естественно»?

— Лицо, о котором идет речь, мог вернуться и забрать деньги позже, верно? Гунарстранна, самое главное, что в депозитной ячейке хранилось произведение искусства, а сейчас оно пропало.

— Ну да, а луна сделана из сыра, — парировал Гунарстранна.

Он подошел к столу. Бергум наградила его презрительной улыбкой и снова подозрительно покосилась на зеркало. Когда она заговорила, то обратилась именно к нему: