Татьяна Степанова - На рандеву с тенью

Никита спустился под мост. Осмотрелся: кусты, камыш, топкий берег, заросший осокой, мелкая речушка — воробью не утопиться. Укромное, тихое место, но чтоб справлять тут естественную надобность в три часа ночи... Даже если и припекло в пути Клыкова, чего проще прямо на обочине, не отходя Чего в темноте под мост лазить?

— Машина там на мосту останавливалась, как считаешь? — спросил он Керояна.

— Следов протектора на асфальте на самом мосту не осталось. Далее на проселке — полная неразбериха. Множественные фрагменты следов с наложением. Транспорт шел туда и обратно по дороге. Хотя если этот тип действительно такой крутой был, что с самим Баюном знался, то вряд ли он простым пешеходом числился. — Кероян смотрел на мост. — Но даже если он и на своей машине сюда приехал или с кем-то еще, сюда под мост он сам спустился, причем без принуждения, добровольно. И зарезали его здесь, внизу, а не на мосту. А когда он дышать перестал, тело его перевернули, обыскали и стащили волоком в воду. Колосов внимательно осматривал берег.

— С чего ты это взял? — спросил он.

— Ну как же... Он после первого удара в шею на спину шмякнулся, у него вся куртка сзади в глине была. Потом его еще раз ножом пырнули, уже лежачего, потом переворачивали с бока на бок — тоже глина везде. Зачем? По карманам шарили, и личных вещей у него при себе не оказалось. А потом вообще на живот перевернули и так лицом вниз в воду попытались спихнуть.

— Но он мог и сам в агонии перевернуться. Кероян пожал плечами.

— Ограбление, считаешь? — Колосов хмыкнул. — И эксперт правильно сказал — возможно, только вот цепь у него на шее золотая, ее почему-то оставили. Итак, две раны — одна в шею, другая в сердце... Да еще убийца с телом, возможно, напрямую контактировал — прижимал его, переворачивал. Выходит, в крови должен был сильно измазаться. Собаку не применяли? — спросил он.

Кероян отмахнулся: а, ерунда все это.

— Ну и напрасно, возможно...

— Тут и без собаки кое-что нашли. — Кероян смерил Колосова недоверчивым взглядом, словно прикидывая, возможно начальству из главка доверить тайну или нет. — Вон те кусты видите?

Никита кивнул. Кероян указывал направо под мост, в густые заросли ольхи.

— Идемте, кое-что покажу. — Скользя по глине, Кероян зашагал к кустам.

Колосов последовал за ним, на ходу смерил на глаз высоту моста — метров шесть. Нет, если оттуда упасть, вряд ли без синяков и переломов обойдешься.

— Взгляните на это, — Кероян раздвинул ветки.

Колосов смотрел: опер указывал именно на ветки кустов.

Некоторые из них были сломаны, другие согнуты. Все выглядело так, словно в гуще кустов кто-то продирался, прокладывая себе дорогу. Никита внимательно осмотрел изломы ветвей. Давность небольшая — дня три. И что-то с этими заломами и сгибами было не так, странно, необычно. Он глянул на Керояна.

— Видите? — спросил тот. — Направление замечаете?

Никита кивнул: ерунда какая-то. Направление изломов и сгибов на ветвях указывало, что через кустарник не продирались от берега реки к мосту, что было бы естественным, нет, направление шло из чащи кустов, словно кто-то вылезал оттуда, из самой глубины...

— А хотите знать, почему след именно такой? — Кероян еще сильнее раздвинул ветки. — Смотрите туда, видите?

Никита увидел в сумрачной тени ветвей что-то темное. Ощутил запах сырости и гнили. Пригляделся получше: в гуще кустарника в глинистом берегу зияло круглое отверстие, словно нора какого-то животного.

— Про этот вход мы ничего не знали, — сказал Кероян. — Другой искали, когда вот тут на тело наткнулись. А эту дыру я обнаружил, когда прилегающую местность начал осматривать. Увидел, что кустарник поломан, ну и... Кто-то выбрался оттуда, из-под земли, наружу через эти кусты.

— Может быть, какое-нибудь животное? Барсук?

Колосов вытягивал шею, стараясь заглянуть в глубь норы. Отверстие впечатляло. Здоровая дыра, пожалуй, они с Керояном смогли бы туда протиснуться.

— Это не барсучья нора. — Кероян кашлянул. — Это... это еще один вход туда, вниз... — Он ткнул пальцем себе под ноги. — И оттуда кто-то выходил не далее как три дня назад.

Катю Колосов увидел в коридоре ОВД. Она сидела на подоконнике напротив семнадцатого кабинета в следственном отделении, болтала ногой и ела мороженое — эскимо на палочке. Вторая порция была у нее в руке. Эскимо таяло, пуская сладкие шоколадные слезы. Катя держала руку на отлете, боясь испачкать летнее платье.