Михаил Март - Проклятое семя

Когда Роман открыл портфель, то замер, глядя на его содержимое. Предметов в нем лежало немного, но они не подходили ему. Точнее сказать, посылка от матери показалась ему странной. Никелированный пистолет бросался в глаза. Красивая игрушка с перламутровой ручкой. На нем висела бирка «Музей МВД СССР». Ниже подпись фиолетовыми чернилами: «Конфискован из частной коллекции за отсутствием регистрации. Не идентифицирован. Складирован 15.03.57 г.». Тут же в портфеле лежало две полные обоймы и коробка с патронами немецкого производства. Оружие хорошо смазано, и вероятно, им никогда не пользовались. Система «вальтер П-38». Об этом пистолете ходили легенды. Но этот «вальтер» был укороченным, облегченным и, вероятно, считался подарочным вариантом либо предназначался для женщин, генеральских жен. Не зря же такую диковину хранили в коллекции, а потом конфисковали. Его мамочка тоже поддалась соблазну и какими-то хитростями стянула игрушку из музея. Но зачем?

Роман отложил пистолет в сторону. В портфеле лежала пробирка больших размеров в палец толщиной и сантиметров пятнадцать длиной. В ней хранился темный кристаллический порошок, похожий на марганцовку. Полная пробирка, закрытая резиновой пробкой. На стекле значились три буквы, сделанные фломастером: «ТТХ». Рядом лежал своеобразный чехол для пробирки. Обычный алюминиевый кожух с накручивающейся пробкой. Судя по надписи, он должен хранить в себе кубинскую сигару «Ромео и Джульетта». Сигары в контейнере не нашлось, но пробирка там умещалась, будто для нее и предназначалась. Любопытная задумка, усмехнулся Роман. Пробирку он тоже отложил в сторону. В портфеле остался запечатанный конверт размером с писчий лист бумаги и папка. Он начал с конверта. На стол высыпались листы бумаги и фотография. На снифмке был изображен ничем не примечательный старик лет семидесяти с лукавым взглядом. На обратной стороне значился его московский адрес и телефон. На нескольких листах бумаги содержалось любопытное досье на старичка.

«Самопровозглашенный вор в законе Матвей Николаевич Огарков. По подлинным документам. Других имен и фамилий у него много. Негласный король криминального мира. Непререкаемый авторитет среди воров старой формации. Не коронован. Чтобы стать вором в законе, требуются отсидки. Матвей не провел в зоне ни одного дня. Наколок тоже не имеет. Аристократ. Основные операции проворачивает с предметами антиквариата и искусства. Виртуоз в своем деле. Его сын — гениальный копиист. Документы тоже делает на любой вкус. Задерживался десятки раз. Доказательной базы нет. Может служить консультантом.

P.S. Я относилась к нему с большим уважением, а потому весь собранный на него компромат уничтожила. Он об этом знает. Полагаю, ценит!»

Роману осталось просмотреть только папку, но он отложил все бумаги и сел на диван. Его мучил один вопрос. Зачем мать оставила ему этот портфель? Портфель-бомба! Озлобленный на весь мир зэк выходит из тюрьмы, а ему преподносят подарочек. Тут тебе и пистолет с патронами, и яд, о котором уже слышал, досье на криминального консультанта, готового помочь… Чертовщина какая-то! И от кого? От ветерана милиции, самой справедливой и правильной женщины. От матери, которая умоляла его не мстить врагам. Они уже получили свое.

Исходя из примитивной справедливости, он должен совершить преступление, за которое отсидел впустую. Выходя на свободу, зэк может вздохнуть свободно. Он отбыл наказание. Как жить дальше — его дело. Сам поломал себе жизнь. Теперь крутись. А если ты ее не ломал? Тебя сломали. А если ты не виновен? За что сидел?!

Месть входила в его планы. Он шесть лет ждал своего часа. Дождался. Только мстить некому. Или он чего-то не понял?

Роман вернулся к портфелю и взял папку.

В ней лежали ксерокопии допросов кандидата химических наук с неразборчивой фамилией. Немного эпизодов из разных страниц. Тут ничего не говорилось о преступлении, речь шла лишь о каких-то разработках. На каждой странице стоял штамп «Секретно».

Роман начал перелистывать протоколы допроса:

«…никаких новых открытий я не сделал. Они были сделаны задолго до меня. Кошмарными колдунами Вуду. Кровь, растолченные кости мертвецов — это лишь антураж. Я бывал на Гаити и видел, как это делается. Нас допустили к ритуалам достаточно близко благодаря моему другу врачу. Он вылечил любимую жену вождя одного из племен. Нас носили на руках, в то время как других белых исследователей убили и их головы высушили на копьях.