Татьяна Светлова - Шантаж от Версаче

После ресторана, прощаясь у подъезда, он уже грел ее холодные пальцы в своих руках, он дышал на них и целовал розовые нежные подушечки, прижимая их к своему лицу; он добрался до застывших, робких губ, он нырнул в умопомрачительно-воздушную, прохладную волну волос и шептал, шептал, шептал — что они встретятся завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, и вообще он поменяет билеты и задержится в Москве…

А потом что? — думал он. — Разве это спасет?

Реми обхватил ее за плечи.

— А потом я пришлю тебе приглашение на Рождество… В Париже очень красиво на Рождество… Приедешь?

Она кивнула, и ее волосы нахлынули на него вслед за руками, потянувшимися к его шее.

С проспекта Вернадского, куда он проводил Ксюшу, Реми направил свои стопы — вернее, колеса такси — на Смоленку, к большому старинному желтому дому, где в просторной трехкомнатной квартире обитал Кис.

Реми начал с порога: познакомился вчера с девушкой, имя какое чудное, только послушай — Ксью-ю-уша, но такая странная история приключилась, хотел бы услышать мнение друга…

— Спросил бы хоть для приличия, как я себя чувствую! — буркнул Кис.

— Я и так вижу — плохо.

— Мне почему-то всегда казалось, что французы — народ деликатный.

— Это всего лишь один из мифов.

— Спасибо, что просветил. Рассказывай свою странную историю. Только, предупреждаю, я вряд ли могу быть советчиком по части женской психологии.

— Во-первых, ты русский. И как русскому человеку тебе легче понять…

— Ты мне напоминаешь одну мою знакомую, — бесцеремонно перебил Кис, — она вечно приходит ко мне и спрашивает совета: скажи мне, Леша, как мужчина… А что я могу сказать как мужчина? Мужчины все разные! Одному надо сразу дать, чтобы его зацепить, а другого надо поводить за яйца (Кис вставил французское слово, которому его научил Реми: слово звучало как родное — «куй») как следует, потомить, чтобы дело выгорело…

— Ты — русский, — упрямо повторил Реми, не улыбнувшись шутке, — и ты знаешь то, чего не знаю я. И во-вторых, ты детектив.

— Ты, кажется, тоже?

— Ты русский детектив!

— Ладно — сдался Кис, — чего торговаться, хрен с тобой, валяй.

Реми рассказывал, тщательно припоминая детали. Алексей не перебивал, только один раз спросил, не хочет ли Реми водки. Реми не хотел.

— Подобная история сама по себе у меня никаких сомнений не вызывает: убила, защищаясь, — итожил он. — Она могла приключиться где угодно, в любой стране. Но что-то в ней меня напрягает, что-то в ней звенит…

— В истории или в девушке?

— Не знаю, — признался Реми.

— Девушка фальшивит?

— Нет, в том-то и дело, что нет. Она очень естественна, непосредственна, ей хочется верить… И верится. Но не веришь глазам своим. От нее веет нетронутой чистотой, добротой, наивностью… Что часто встречается — ты согласен со мной? — у милых, но недалеких людей. Но она при этом умна! Слышал бы ты, сколько тонкости в суждениях, какая глубина!.. Может, это у вас в России существуют такие редкие экземпляры? Кто вас, русских, знает, у вас все как-то по-другому происходит. Во Франции о русских ходят легенды, все разные и все преувеличенные… Что бы ты подумал на моем месте?

— Я такие вещи, мой друг Реми, не думаю, а чувствую. И поскольку я почувствовать за тебя не могу, то не знаю, что тебе и сказать. Наивные девушки и у нас перевелись, особенно за последние годы…

— И в то же время она как-то странно равнодушна к совершенному ею убийству. Человек, убивающий впервые в жизни, обычно подавлен… А уж тем более такой юный и неопытный, как она… Что-то тут не вяжется! Может, она сумасшедшая? Душевнобольная? Не ведает, что творит?.. Нет, нет, не похоже.

— Ну, давай попробуем мозгами раскинуть. Так что насчет водки?

— Уговорил, снимем стресс. Только мне с тоником.

— Добро с тобой только переводить, с французом. В прошлый раз ведь чистую пил?

— Поэтому сегодня и прошу с тоником…

Кис убрал кипу газет и журналов со стола, аккуратно сложил какие-то вырезки в папочку, пристроил все это на широком подоконнике, ворча, что этим хозяйством обычно Ванька занимается, а вот, подлец, уже вторую неделю как пропадает; смахнул со стола обрезки бумаги и поставил стопку для себя и стакан для Реми. Принес с кухни запотевшую бутылку водки из морозильника, пузатую пластиковую бутыль тоника, в двух тарелках устроил закуску вперемешку — горсть чипсов соседствовала с соленым огурцом, нарезанным на толстые кружки, сыр притулился возле копченой колбасы, — и, жестом пригласив Реми к столу, Кис заговорил: