Саша Южный - Побег из Вечности

– Мать честная, да ты шикарный парень, Бензин! Это же надо, совсем другой вид. Ну теперь ты ему покажешь! – Остановившись напротив, Саня хлопнул меня по плечу.

– Кому? – растерянно спросил я.

– Кому? Ему! – Саня обеими руками широко очертил пространство вокруг себя, затем, склонившись к моему уху, доверительно произнес. – Он давно хочет в морду. Я-то знаю.

Я бросил удивленный взгляд на Саню, сощурив глаза, обвел взглядом ряд желтоватых шестиэтажек на противоположной стороне улицы, просветы голубого неба между ними, жидкую вереницу прохожих, ползущий по улице трамвай и несколько башен-высоток вдали и кивнул.

Потом мы сели в машину. Пахло кожей и дорогим табаком, а в динамиках стереосистемы звучала скрипка, тонко и пронзительно выводя «Чардаш» Монти. Мелодия рвала душу, и от этого еще больше хотелось жить на полную.

– Когда я сдохну, Бензин, наймешь скрипача, пусть идет за гробом и играет «Чардаш», – неожиданно произнес Саня.

Я кинул на него быстрый взгляд:

– А что, это скоро может случиться?

Саня пожал плечами:

– Всякое бывает.

– А почему сдохнуть? – спросил я. – Подыхают животные – собаки там и прочее…

– И люди тоже! Потому что, как бы они ни мнили о себе, как бы ни обставляли собственную смерть, в каких бы гробах их ни везли на кладбище, всех по концовке жрут черви. И это есть самое глупое и гнусное в системе мироздания. И оправдать это может только то, что ты красиво жил. А если ты существовал серо и незаметно, как платяная вошь, тогда зачем ты вообще здесь появился?! Конечно, если бы ты всю жизнь простоял с заправочным пистолетом на бензоколонке, это бы очень устроило стадо, в котором ты бредешь – тихая покорная овца. Никаких хлопот. Но почему бы тебе не попытаться отхватить кусок от пирога, который, давясь, жрут там, наверху, отгородившись законами, охраной и камерами наблюдения? – Железо резко выжал газ, и машина стрелой понеслась по улице. – Кстати, насчет нашего друга, которому ты сделал инъекцию. Другого выхода, кроме как прикончить его с твоей помощью, у нас не было. Зулус не зря пришел в парике и гриме. Он унес все подозрения на себе. Потому тебе ничего и не предъявили. Инъекцию мог бы сделать и он, но успеть уйти ему, возможно, и не удалось бы. Сам, наверное, видел, как быстро сработал яд.

Я кивнул.

– А ликвидировать этого гуся надо было срочно. Что тут еще придумаешь за пару часов? Тем более, как выяснилось, гусь этот оказался с алюминиевой начинкой. А эти ребята, что владеют производством крылатого металла, так привыкли стрелять друг в друга, что тебя хлопнули бы без промедления. В лучшем случае оставили бы калекой. Меня бы им еще поискать пришлось. И неизвестно, кто кого быстрее бы нашел.

Я смотрел на новенький «Астон-Мартин», сделанный по индивидуальному заказу, и удивлялся – такая машина далеко не всякому по зубам. И дело здесь не в деньгах и рейтинге. Тайсону ее бы просто не продали, да и Льюису тоже. Предложили бы купить «феррари» – джентльмены, это ваш стиль. Не продали бы и сидящему на нефтяной трубе – нувориш! Вот «бентли» – пожалуйста. «Бентли» скис и перестал держать марку; на нем разъезжает всякая шваль, имеющая деньги. А «Астон-Мартин» доступен для продажи не в каждые руки. И дело здесь не в плебейском понятии «рейтинг», а в родословной, стиле и образе жизни.

Дверца машины медленно и плавно – иначе у такой машины и быть не могло – отворилась, и в асфальт твердо уперся сапог из тусклой, в стиле «вестерн», кожи, несомненно очень дорогой. Потом появился второй сапог, затем я увидел самого обладателя машины. На нем был костюм, по сравнению с которым мой казался пошитым где-нибудь в третьеразрядном ателье города Пензы. Но это еще не все. Человек был аристократичен от кончиков сапог до кончиков черных гладко прилизанных волос. Он каким-то немыслимо изящным жестом подал руку Сане, и они обменялись рукопожатиями. Потом взгляд этого джентльмена остановился на мне.

– Ты сегодня с адъютантом?

Саня молча кивнул, и они прошли к четырем фурам, стоящим во дворе склада. У меня было такое ощущение, что человеку остро не хватает трости. Когда они вернулись, я продолжал смотреть на него во все глаза.

– Виктор! – неожиданно представился он.

– Отто! – ответил я.

– Вы немец?! – удивился он.

– Не знаю.

– Почему?

– К сожалению, не помню своих родителей, – неожиданно расшаркался я.

Виктор обернулся к Железо:

– На этот раз только до польской границы. До поляков наконец дошло, какой куш они упускают.