Картер Браун - ПСС. т.9 Неуловимая Фламини

— Еще не говорил, — покорно вздохнул я, — но, судя по всему, собираешься?

— Валерия и Ванесса, — свистящим шепотом объявил он. — Сестры-близнецы. Обе настоящие белокурые валькирии! Их родители давно развелись и поделили маленьких детей. Отец — американец, мать — француженка. Сестры увиделись только двадцать лет спустя. И конечно, ты правильно угадал, они мечтают сниматься в кино!

— И они обратились в агентство Хофмана за ценным советом? — продолжил я.

— Ясное дело! — Он просто захлебывался от восторга. — Одна говорит только по-французски, а другая — только по-английски. А я-то могу и так, и так! И когда мы втроем, ни одна не понимает, что я говорю другой и что та мне отвечает! У меня такое чувство, что я завел гарем!

— Они соревнуются за твое расположение?

— Как мартовские кошки! — блаженно ответил он. — На этом можно сделать великий фильм! Я уже нанял сценариста.

— Обговорив себе долю в пятьдесят процентов?

— Шестьдесят! — обиделся он. — В конце концов, это же моя идея!

— Ты слышал когда-нибудь об агентстве Матерсона?

— Упаковщики, — определил, как припечатал, он. — Они собирают вместе писателя, продюсера, директора, актеров, аккуратно упаковывают и продают на телевидение. По крайней мере, именно этим они занимались раньше. Последнее время о них что-то ничего не слышно. Яркими идеями они никогда не блистали. Упаковка — это занятие для производителей мыла.

— Они еще работают?

— Наверное, хотя, по всей видимости, осталось от них немного.

— Где их можно найти?

— Где-то на Уилшире. Посмотри в телефонном справочнике.

— Ты знаешь, кто у них за главного?

— Подожди-подожди, сейчас вспомню. — Воцарилось минутное молчание. — Да. Год назад у них была большая кадровая перестановка. Старого выгнали и взяли нового, молодого и блестящего. Я его видел. Шило в заднице. Пытался учить меня, как отличить настоящий талант.

— Как его звали? — Самое сложное в общении с Фредди — это сохранять нужную линию разговора, а это совсем непросто.

— Звали? Ну конечно, его как-то звали, всех как-нибудь зовут… Минуточку, вертится на языке… — Последовала еще одна пауза. — Возле него тогда крутилась рыжая дамочка — из тех, что по виду готовы упасть одновременно с твоей шляпой, но, когда ты за ней нагибаешься, она уже успела крепко придавить твою шляпу своей туфелькой.

— Гейл Коринф? — подсказал я.

— Вот-вот. А у него такая смешная фамилия… Комод?

— Камотт! — вскричал я. — Саймон Камотт!

— Ага. — Фредди радостно перевел дух. — Точно, Саймон Камотт!

— Спасибо, Фредди, — горячо поблагодарил я. — Мой день теперь прошел не зря.

— Почему бы тебе не зайти ко мне сегодня вечером? — с притворной небрежностью спросил он. — Я познакомлю тебя с близняшками. Хочешь бесплатный урок французского?

— Мысль завлекательная, я подумаю.

Повесив трубку и сверившись с телефонным справочником, я сел в машину и через пятнадцать минут входил в офис агентства Матерсона. Офис выглядел не слишком впечатляюще — возможно, Фредди был прав, и золотые дни упаковщиков канули в Лету. Я назвал секретарше свое имя и сказал, что мне нужно переговорить с мистером Камоттом. Она попросила меня подождать. Увеличенные фото на стенах изображали кадры из телесериала, шедшего три года назад. Насколько мне удалось вспомнить, эти когда-то знакомые лица все скрылись в пучине забвения, за что — учитывая ничтожность постановки — они, возможно, даже благодарили судьбу.

Не скрывая своего удивления, секретарша доложила, что мистер Камотт примет меня немедленно.

В небольшом кабинете, обставленном со спартанской скромностью, Камотт восседал за столом, за который Фредди Хофман счел бы ниже своего достоинства посадить свою последнюю стенографистку. Выражение лица Саймона не располагало к уюту.

— Ол-райт, Холман! — скрипуче произнес он. — Ближе к делу. Какого черта вам надо?

— Так, любопытство заело. Что вы сделали с телом после того, как вынесли его вчера из квартиры миссис Донован? — спросил я напрямик.

— Что??? — Похоже, я ударил в самую болевую точку.

— Вам миссис Донован с готовностью помогла за сто долларов, — пояснил я, — а мне за двести с еще большей готовностью выложила всю информацию.

— Я положил его в багажник, — хрипло прошептал он, — отъехал пятьдесят — шестьдесят миль по побережью и сбросил с обрыва.

— Его вынесет на городские пляжи, — предупредил я.

Он медленно кивнул.

— Я знаю.

— Так зачем?