Татьяна Степанова - Рейтинг темного божества

— И вот там, в этом диком поле, в этой крымской степи у покореженного автомобиля, и родилась эта страшная, фанатичная вера в… невероятное. — Голос Головина дрогнул. — Они уверовали в то, что тело Армана Дюкло, а точнее, то, что существовало в земной его оболочке, в момент удара молнии обрело могущественную силу и сила эта исполнила желание Аркадия Неверовского. Он хотел жить. Это было последнее, о чем он думал, перед тем как ударил разряд. И он был жив. Он стал первым уверовавшим в чудо. И в будущем у останков Дюкло не было более фанатичного и ревностного хранителя. Отто Штуббе объявил, что свершился великий тайный ритуал перехода, потребовавший четыре бескровные жертвы. Трое офицеров и шофер умерли для того, чтобы сила, заточенная в теле Армана Дюкло, обрела новое могущественное качество талисмана, исполнителя желаний.

— Исполнителя желаний? Но как же такое может быть? Как они в это поверили? — не выдержал Мещерский.

— На их глазах умирающий, простреленный четырьмя пулями человек встал и пошел как ни в чем не бывало, — тихо ответил Головин. — Случись такое на ваших глазах, вы, юноша, тоже изменили бы свой взгляд на мир.

— Но все это могло быть грандиозной мистификацией!

— Да, именно так потом об этом и говорили — мистификация, обман… В темные чудеса так же трудно поверить, как и в светлые, божественные… А это чудо в степи было истинно темным. Черным чудом, потребовавшим человеческого жертвоприношения.

Отто Штуббе, Мамонов, Фендриков и Неверовский вместе с телом Дюкло сразу же вернулись в Ялту. Отто Штуббе объявил о начале новой великой эры Июньской Жатвы. Видимо, в этот период — где-то в двадцатых числах июня — на тайном собрании посвященных и был сделан этот поразительный снимок. Тело Дюкло готовили по оккультному ритуалу к вечности. Его теперь именовали не иначе как Колосом, сжатым небесным Серпом, вечно возрождающимся, победившим смерть, исполняющим желания. Фактически Штуббе пытался создать новое оккультное учение. И, судя по этому снимку, в последователях у него не было недостатка. — Головин смотрел на фотографию. — Один взгляд на живого-невредимого полковника Неверовского, который теперь именовался Стражем, убеждал многих. Но все это оккультное действо, все это богохульство продолжалось недолго. В октябре Крым был на пороге сдачи. Все думали только о своем спасении, об эвакуации. Неверовский, Штуббе, Мамонов и Фендриков пытались во что бы то ни стало сохранить и вывезти за границу свою драгоценную темную реликвию.

— Они что, хотели вывезти труп? — спросил Мещерский.

— Я уже сказал: тело Дюкло было подготовлено к вечности. По оккультному ритуалу его освободили от бренной плоти. Кости сложили в ковчег. Штуббе утверждал, что ему во время сеанса открылось: реликвия исполнит любое, самое невероятное, самое несбыточное желание — после того, как будет принесена новая щедрая человеческая жертва, новая бескровная гекатомба. По слухам, ротмистр Фендриков хотел принести в жертву четверых пленных красноармейцев, его заветным желанием было уничтожение большевизма. Он верил, что реликвия выполнит его желание. Но… тут в дело вмешался, как говорится, чисто человеческий фактор. Отто Штуббе не собирался тратить мощь новообретенного талисмана на какую-то там пошлую политику. С Крымом, с нашей армией было покончено. А у него на реликвию были свои виды — для начала он хотел вывезти ее на корабле за границу. Фендриков с пеной у рта настаивал на своем желании, в нем горел безумный патриотизм. Он готов был драться, чтобы завладеть телом Дюкло. Штуббе, Мамонов и Неверовский, чтобы избавиться от его домогательств, убили его. В ноябре Крым был сдан. Началась дикая резня. Все разом покатилось под откос. Они втроем пытались бежать. И тут неожиданно пропал Отто Штуббе.

— Как пропал? Его тоже убили? — воскликнул Мещерский.

— Никто не знает, что произошло. По слухам, именно Отто Штуббе договорился с турецкими контрабандистами, чтобы те прислали катер и вывезли его, Мамонова и Неверовского вместе с их драгоценным сокровищем в Синоп. Он должен был встретить катер в бухте, но разразился шторм. После шторма не было ни турецкого катера, ни самого медиума… Он бесследно исчез.

— Может быть, он уплыл в Турцию?

— Без реликвии? Бросив ее на произвол судьбы? Не думаю. — Головин вздохнул.

— Тогда, наверное, он утонул во время шторма!

— Возможно, Мамонов и Неверовский так и подумали. Да и вообще, какое им было дело до этого странного немца, который сначала неизвестно откуда появился, потом неизвестно куда пропал…