Татьяна Степанова - Темный инстинкт

— Разное, — Шипов опустил голову. — Неаполитанские песни, кое-что из Генделя, «Аве Мария» даже.

— «Аве Мария»… Ох господи, прости нас грешных, — вздохнул Кравченко. — А с Феличитой как же вы пересеклись?

— А это меня послушайте. Я обещал сказку до конца рассказать. — Сидоров сбросил скорость, они миновали озеро. — Свидетели по делу, а в основном это официанты и бармен клуба, показывают, что весь этот инцидент произошел в «Зеркальной шкатулке» — это там зальчик такой для любителей, с ночным шоу. Шипов имел в этом шоу номер. Правильно говорю, Егор? Вот-вот. А дело было так: шел четвертый час утра, народу в зальчике осталось мало.

Гражданин Зарецкий (будучи, по показаниям бармена, в нетрезвом состоянии) сидел один и, после того как Андрей Шипов спел свою программу, пригласил его за свой столик. Тот отказался, Зарецкий стал настаивать, вскочил и пытался его удержать. Егор, он ведь твоего брата за руку схватил даже?

— Как дешевую шлюху. И все это видели.

— Точно. Ты уж прости, но я кое-что на память процитирую. — Сидоров пристально следил за ним в зеркальце. — Тут, значит, на сцене из-за кулис появился ты как лицо, сопровождающее артиста. А Зарецкий, которого и официанты, и менеджер пытались утихомирить, заорал, что, мол, ломаются тут — далее нецензурно. А он этих недотрог имел во все дыры — далее нецензурно — и вообще видал он все это в… — далее уж совсем нецензурно. И тут ты, Егор, как истинный джентльмен свистнул ему в морду (между нами, вполне заслуженно). Да так, что гражданин Зарецкий брык с эстрады и при падении, видимо по неосторожности, — опер выдержал паузу, — сломал свои хрупкие кости. Ну, потом началась общая буза, охрана вмешалась, и кто-то из доброхотов вызвал стражей порядка. Дело получило нежелательную огласку. Ну, так, что ли, все было, Егор, а?

— Почти что.

— Феличита вконец оборзел. Свихнулся, наверное, — Кравченко щурился. — А правильно это дело прекратили.

Есть еще справедливость на свете.

— Виктимное поведение жертвы не оправдывает действий того, кто нарушает общественный порядок, — назидательно заметил Сидоров. — Впрочем, дело прекращено на вполне законном основании — формально примирение сторон достигнуто. Словом, все довольны, — он хмыкнул. — Но был в этой истории и еще один любопытный эпизодик.

— Какой? — Кравченко напряженно слушал.

— Егор, а ты помнишь, что случилось после того, как этот Феличита получил по заслугам?

— Нет. А вы.., ты смеешься надо мной, что ли? — голос парня зазвенел.

— Боже упаси. Но свидетели — опять же официанты — показывали, что в это же самое время произошел и еще один конфликт.

— Между кем? — спросил Кравченко, хотя уже знал ответ на свой вопрос.

— Между вот этим героем-заступником и его братом.

Свидетели показывали, что Егор ударил своего брата по лицу, и у того хлынула носом кровь. Сценический дорогой костюм испортила. Андрею позже пришлось его стоимость из гонорара выплатить. Так за что же ты ударил своего брата, Егор, а?

Шипов-младший отвернулся.

— Молчишь. Молчание, конечно, золото, но… И как же часто между вами такие вот выяснения отношений возникали? — гнул свое опер. — Ты вообще часто его бил?

— Я никогда его не бил!

— Никогда?

— Я его больше пальцем не трогал.

— А разве здесь, на даче, между вами не произошла драка? Ну-ка, припомни хорошенько. В самый первый денек, а? — Сидоров внезапно остановил машину — безлюдный поворот, серый сырой туман ползет клочьями, пустынное шоссе, сосновый лес.

Наступившую тишину взорвал гневный крик Шипова-младшего:

— Какая еще драка?! Кто вам сказал?!

— Свидетели.

— Какие свидетели? Да вы что? — Парень дернул на себя ручку дверцы, пытаясь выскочить из машины.

— Сиди, — опер обернулся. — Ты какой-то нервный, спортсмен. Лечиться надо.

— Кто вам сказал, что я.., что мы с Андреем… Почему вы о какой-то драке заговорили? Не было ничего, — Шипов метнул на Кравченко тревожный взгляд.

— Значит, лгут свидетели? — мягко осведомился Сидоров.

— Конечно, лгут! Кто.., кто же это… Да я его никогда не трогал, вы что? Я любил его, он мой брат! У меня ближе его никого не было.

— Но в том гадюшнике ночном ты же ему съездил по физиономии. За что?

— Я.., я ошибся. Дурак, кретин, ничего не понял и…

— А почему Андрей соглашался петь в таком клубе? — Кравченко почувствовал, что вот сейчас парню стоит прийти на помощь, авось окупится потом этот шаг.

— А где же еще найдешь место, где по две штуки за выход платят? — огрызнулся Шипов, однако дышать стал ровнее и кулаки его разжались.