Александр Теущаков - Путь Чёрной молнии

— А вдруг дождь в лесу, — приговаривал дед, — а в тайге огонь — это жизнь: и пищу сварить, и отогреться возле костра, и от гнуса спасение. Пойдем внучек через топи, я одну тропу знаю, мы в былые времена по ней даже лосенка выводили, забредшего на болота, а не то, что человека. Дойдем аккурат до Черного камня, а там и рукой подать до нашей сторожки.

— Дед, а что за Черный камень?

— Легенда старая гласит, что на том месте во времена правления татарского хана была Казацкая крепость. Пришлые казаки из Донских степей обосновались там с семьями, кто на Иртыше осел, а иные в наши края подались. Татары заставляли их платить ясык — значит оброк. Атаман Ермак волю казакам дал полную на многие сотни верст вокруг и строго настрого приказал: татарам дань не платить. После гибели вожака много переселенцев было в этих краях. Вырезали нехристи под чистую всех людей из казацкого селения, а крепость сожгли и разрушили. Камень по легенде был серого цвета, а после гибели казаков, стал черным. С течением лет вокруг холма, где располагалась крепость, местность заболотилась, а камень так и продолжает располагаться на том же месте.

— А камень большой? — поинтересовался Сашка.

— Целая глыба, а под ним раньше схрон был, наши мужики из деревни там сабли, да всякую утварь находили, правда, ржавью поедено все.

Внуку было очень интересно слушать о старинной легенде, а еще больше прельщало, самому прикоснуться к камню, ощутить связь времен. Сашка долго не мог сомкнуть глаз, все представляя, как они с дедом пробираясь сквозь тайгу, выходят по болоту к заветному камню, так незаметно и уснул.

Рано утром дед поднял внука и они стали собираться в дорогу. Михаил вывел на небольшое пастбище свою Буренку, привязал ее к вбитому в землю колу, а затем выпустил во двор кур. Взглянул в небо: не видать ли коршуна и подумал: «Опять куриц не досчитаюсь». Принялись одно время пернатые хищники бить у него кур, благо Корт во дворе зорко охраняет свои владения и гоняет коршунов, не давая им камнем бросаться на землю. Когда Михаил уходил в тайгу и брал с собой лайку, по возвращении из леса недосчитывался, то одной, то двух птиц, но куры со временем научились прятаться от хищников, заскакивая в приоткрытую дверь стайки.

Сашка крикнул Корта, и они все вместе направились в лес. Утро выдалось погожим, солнце начало подниматься, освещая верхушки деревьев ослепительным светом. Сапоги быстро намокли от утренней росы. Там, где лучи света плохо пробивались сквозь листву и лапы елей, трава была низкорослой, но зато в освещенных участках она достигала пояса человека, так что брюки в скором времени тоже намокли от росы.

Сашка шел бодро, вступая почти след в след за лесничим. Наблюдая за дедовской походкой, он определил, что поступь у него мягкая, осторожная. Уворачиваясь от веток или отстраняя их рукой, дед всегда придерживал их, чтобы не хлестнули Сашку по лицу. Иногда, остановившись, они слушали лес: разноголосое пение птиц, шум верхового ветра, гулявшего по кронам деревьев.

Тайга просыпалась… Лес сгустился, попадалось больше елей, кедр. Пока еще встречались молодые поросли кедра, закрывавшие собой небольшие участки. Чем дальше путники уходили в тайгу, тем меньше встречались молодые деревца и в скорости их заменили могучие вековые кедры, да ели, вперемешку с лиственницами. Стало еще темнее. Земля казалась мягкой, от большого скопления на ней многолетних сбросов пихтовых иголок.

Корт рванулся вперед и буквально через секунды раздался его звонкий лай.

— Белку держит, — прислушался дед, — я уже по лаю определяю, какого зверя он гонит, а может бурундука. Давай передохнем чуток и дальше пойдем.

Дед с внуком сели под большим кедром, освободив плечи от рюкзаков.

— Пересечем болото, — продолжил разговор Михаил, — начнется настоящая тайга, вот где зверья и птиц водится, им там раздолье, ни одна человеческая душа им не мешает.

— Дед, неужели в тайге людей нет, кроме тебя?

— Здесь их мало внучек, только все местные, потому, как существует заказник и охраняется государством. Наши деревенские в основном по ягоды, по грибы ходят, а осенью шишки да орех собирают. Вот в дальней тайге местные жители промышляют зверя, и егеря туда чаще наведываются. Редко, когда на такой огромной территории встретишь кого из людей.

— А браконьеров ты ловил?

— Конечно, было дело, даже оружие у них забирал. Один раз они меня обстреляли с ружей, но не на того нарвались, я ведь во время войны во фронтовой разведке служил, иногда в засаде приходилось по трое суток сидеть со снайперской винтовкой.