Эллери Куин - Девять месяцев до убийства

— Да, — проговорил Эллери, — да. Этого наверняка будет достаточно.

Он встал, так же, как она, у него перехватило дух.

— Я сейчас, — сказала Вирджиния.

Казалось, ее не было целую вечность.

Наконец она вернулась с очень толстой тетрадкой в переплете из черной марокканской кожи с золотым обрезом. Тетрадка запиралась на замок. Эллери стоило труда удержаться и не схватить ее тотчас же.

— Это мой дневник 1966 года.

— И в самом деле.

— Садитесь же, мистер Квин.

Она села на диван, а он — напротив нее в кресло, пытаясь ничем не выдать, насколько ему интересно, что написано в этом дневнике. Она достала золотой ключик на золотой цепочке и открыла замок.

— Ну, посмотрим. Какого декабря, мистер Квин?

— 9.

— Так, 9… Вот здесь. О! Это был тот самый день.

— Вот как? — спросил Эллери как бы невзначай. — В тот день случилось что-то особенное, миссис Импортуна?

— Пожалуй, можно сказать и так. Это было первый раз, когда мы с Питером решились на столь бесстыдный поступок, как свидание, да к тому же еще на людях. Припоминаю, что у Нино вроде были дела в Европе или где-то там еще. Мы легкомысленно решились подвергнуть себя опасности. Однако это был маленький, совершенно неприметный ресторанчик, куда не ходил никто из моих знакомых…

Эллери чуть было не попросил заглянуть в дневник, но вовремя удержался. Он подумал, как задела бы ее такая бестактная просьба. Он вообще удивлялся, что она призналась ему в существовании дневника и даже принесла его. Попади он не в те руки, несдобровать… А попади он в его руки?

Тут она, к его изумлению, сказала:

— Впрочем, зачем я вам все это рассказываю, мистер Квин, лучше прочтите сами.

И вот наконец он был в руках у Эллери. Этот дневник.

— Миссис Импортуна, — сказал Эллери, — сознаете ли вы, что предлагаете мне? Вы предоставляете мне информацию, которую я вынужден буду довести до своего отца, если окажется, что она поможет расследованию дела. Мой отец инспектор полиции, он ведет расследование. Только благодаря его указанию портье пускает меня к вам в дом. Пока я не в силах прекратить всякие разговоры о вас и едва ли смогу уберечь вас от суда. Да и вообще, я, по всей видимости, не смогу повлиять на развитие событий. Понимаете?

— Да.

— И тем не менее вы разрешаете мне прочитать записи в этом дневнике?

Под глазами у нее от тревоги и напряжения легли тени. Но сами глаза оставались ясными.

— Я не убивала своего мужа, мистер Квин. Я также не была ничьей сообщницей. И Питера Энниса я полюбила не только потому, что он красив, но и потому, что у него доброе сердце. Раз уж вы знаете, что мы любим друг друга, мой дневник уже не может ничем повредить нам.

Он осторожно открыл тетрадь.

И начал читать.

«9 декабря 1966 года.

Я спрашиваю себя, почему до сих пор не брошу эту писанину. Все это бессвязное описание сумбура моих чувств — надежд, разочарований, страха, радости… Неужели afo доставляет мне удовольствие? Видимо, у меня в жизни их слишком мало — удовольствий…»

Он продолжал читать, погружаясь в мир ее мыслей и чувств и анализируя информацию о событиях того дня: свидание Вирджинии с Эннисом в маленьком ресторане, непрерывные уговоры Энниса развестись и так вплоть до самых последних слов: «Лучше уж я закончу и поползу к себе в постельку».

Он захлопнул тетрадь в кожаном переплете и протянул ей. Вирджиния вставила ключик в замок, повернула его, а цепочку надела на шею и спрятала ключик за вырезом платья.

Запертый на ключ дневник остался у нее на коленях.

— Вы не будете против, если мы теперь минутку помолчим?

Не дожидаясь ответа, Эллери поднялся и стал расхаживать по комнате из угла в угол. Тянул себя за нос, хватал за мочки ушей и наконец подошел к высокой ка-мийной решетке и прижался к ней лбом. Вирджиния глазами следила за ним. Казалось, она полностью покорилась судьбе и теперь терпеливо ждала, испытывая к Квину полное доверие.

Спустя некоторое время эта аура спокойствия распространилась вокруг нее, достигла Эллери и прервала его напряженные размышления. Он отвернулся от камина и взглянул на нее.

— Где вы храните свои дневники, миссис Импортуиа?

— В одном очень надежном месте. Не спрашивайте где — все равно не скажу.

— Кто-нибудь знает, где ваш тайник?

— Ни одна живая душа в этом мире, — сказала она и добавила: — И в том, который нас ждет.

— Даже Питер Эннис?

— Никто, мистер Квин.

— А не было ли у кого-нибудь случая прочесть эту тетрадь? Вдруг она кому-нибудь попала в руки?