— Я прочел об этом в газетах. На прощание я сказал Халькису, что больше не желаю и слышать об этой истории. Когда мы его покидали, Халькис был совершенно подавленным: он сам себя перехитрил. На счастье, мы не встретили никого, выходя из дому. На улице я сказал Гримшо, что забуду об этом деле, если он не станет впутывать меня в него.
— Когда вы видели Гримшо в последний раз, мистер Нокс? — спросил инспекюр.
— В тот вечер. Я был рад, что отделался от этого негодяя. Я дошел до угла 5-й авеню, взял такси и поехал домой.
— А что делал Гримшо?
— Он остался на тротуаре перед виллой Халькиса и проводил меня взглядом. На следующее утро — я уже знал, что Халькис умер — я получил письмо, написанное рукой Халькиса. Судя по почтовому штемпелю, оно было отправлено незадолго до его смерти. Он, видимо, написал его еще в пятницу ночью, после того, как я и Гримшо ушли. Оно у меня с собой.
Нокс достал из бумажника листок и протянул его инспектору. Тот развернул и прочитал вслух:
— Мой дорогой Дж. Дж. Нокс, то, что произошло сегодня ночью, наверное, выставило меня перед вами в дурном свете. Но, к сожалению, я не могу помочь себе. Я потерял много денег, и у меня связаны руки. Я никоим образом не собирался впутывать вас в эту историю, я просто не рассчитывал на то, что этот негодяй Гримшо доберется также и до вас и будет пытаться шантажировать. Я обещаю вам, что в будущем вы никак не будете скомпрометированы этим делом. Я обещаю вам, что заткну рот Гримшо и его сообщникам, даже если мне придется продать свое дело, пустить с молотка собрание кар тин и занять деньги в счет страхования жизни. О Леонардо не знает ни один человек, кроме Гримшо — он у меня останется доволен. Я даже со Слоуном не говорил об этой картине, а Слоун в курсе всех моих дел… X.» — Это, вероятно, то письмо, — сказал инспектор, — с которым Халькис отправил на почту мисс Бретт, утром в субботу.
Эллери спокойно спросил:
— Вы никого не посвятили в это дело, мистер Нокс?
— Никого, — усмехнулся Нокс. — Ни один человек из моего ближнего и дальнего окружения не имеет ни малейшего представления о том, что у меня есть картина Леонардо. Сампсон сделал официальную мину.
— Вы, конечно, сознаете, что находитесь в очень щекотливой ситуации, мистер Нокс…
— Что вы хотите этим сказать?
— Мистер Сампсон хочет сказать, — сухо пояснил инспектор, — что вы тоже оказались втянутым в махинации.
Нокса, однако, не так легко было запугать.
— А вы что, сможете найти эту картину, господа мои?.. Без картины Леонардо все ваши доказательства не будут стоить и ломаного гроша.
Инспектор прищурился.
— Не хотите ли вы этим сказать, мистер Нокс, что нс намерены сдать картину, и даже вообще будете оспаривать, что обладаете ею?
Нокс помассировал свой подбородок и спокойно посмотрел вначале на Сампсона, а потом на инспектора.
— Мне кажется, господа мои, вы прилагаете свои старания не там, где надо. О чем, собственно, речь?.. Вы, собственно, расследуете убийство или занимаетесь какой-то сомнительной сделкой?
— Мне все-таки кажется, мистер Нокс, — сказал инспектор, поднимаясь, — что вы здесь занимаете какую-то странную позицию. В конце концов наша задача состоит в том, чтобы не упустить абсолютно ничего. Если вы посмотрите на дело именно с этой стороны, то поймете, что, вероятно, было не особенно умно с вашей стороны посвящать нас в свою тайну.
— Вы просто разрываете, мое сердце, инспектор, — сказал Нокс, явно разгорячившись. — У меня есть два основания для таких действий. Во-первых, я хотел бы помочь вам расследовать убийство, а во-вторых, мой личный интерес заставляет меня раскрыть всю темную предысторию.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мне кажется, что я основательно вляпался в это дело. Картина Леонардо, за которую я заплатил три четверти миллиона, написана вовсе не им!
— Ты погляди! — инспектор проницательно посмотрел на него сверху вниз. — Вот, оказывается, где собака зарыта… Когда вы это выяснили?
— Вчера вечером. Я отдал картину на исследование эксперту, который работает на меня. Он полагает, что картина принадлежит кисти какого-то ученика Леонардо, а может и Лоренсо Дикреди, современнику Леонардо. Оба эти художника были учениками Вероччио. Я безоговорочно могу доверять своему эксперту. Во всяком случае, картина стоит максимум несколько тысяч… Меня чертовски провели.
— Как бы то ни было, а картина принадлежит музею Виктории, мистер Нокс, — задиристо сказал прокурор. — Вы должны отправить ее обратно в музей.
Читать дальше