Эллери Куин - Девять месяцев до убийства

— Холмс, я не понял, что вы имеете в виду.

— Если еще не поняли, оставьте всякую надежду, Ватсон! Вы получаете сведения — именно те, которые позволили бы мне раскрыть это дело — и, дружески улыбаясь, держите их при себе, ни словом не обмолвившись о них. А потом забываете передать мне письмо, где содержатся те же сведения, имеющие решающее значение. Ватсон! Ватсон! На чьей вы стороне, собственно?

Если я и до этого был сбит с толку, то теперь и подавно пребывал в полной растерянности. Я не мог сказать пи слова в свое оправдание, чувствуя себя совершенным ничтожеством.

Но Холмс был человеком отходчивым.

— К «Ангелу и Короне», Ватсон! — воскликнул он и бросился к выходу. — Нет, вначале в морг! Предъявим этому дьяволу его жертву!

В дверь позвонили.

Эллери в сердцах хлопнул дневником по столу. Без сомнения, опять явился этот пьяница и бездельник. Эллери подумал, открывать или нет, бросил на пишущую машинку взгляд, полный раскаяния, и пошел к двери.

Вопреки ожиданиям, за дверью стоял не Грант Эймз, а посыльный телеграфной компании. Эллери расписался в получении и прочел телеграмму, под которой не было имени отправителя.

«МОЖЕТ ТЫ МНОГОТОЧИЕ ВКЛЮЧИШЬ НАКОНЕЦ ТЕЛЕФОН В РОЗЕТКУ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ Я ТУТ СПЯТИЛ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК»

— Ответа не будет, — сказал Эллери, дал посыльному на чай и тут же выполнил указание инспектора.

Затем, бормоча что-то, включил в сеть электробритву и принялся прореживать многодневную щетину на подбородке. Зазвонил телефон, и он подумал, что это уж точно отец с Бермудских островов. Если б он побыл там еще недельку…

Телефон, вновь пробужденный к жизни, отчаянно надрывался. Эллери выключил бритву и снял трубку. Его славный Старик — на проводе.

Но это оказался вовсе не его славный Старик. Он услышал дрожащий голос пожилой дамы. Даже весьма и весьма пожилой.

— Мистер Квин?

— Слушаю вас.

— Я, собственно, ожидала, что вы сами дадите о себе знать.

— Должен принести вам свои извинения, — сказал Эллери. — Я хотел заехать, но дневник доктора Ватсона попал ко мне в крайне неудачное время. Я с головой погружен в работу над собственной рукописью.

— Сожалею.

— Поверьте мне, это я должен сожалеть.

— Стало быть, у вас не было времени прочитать дневник?

— Нет, почему же? Такому искушению я противостоять не смог, хотя срок сдачи моей книги уже на носу. Во всяком случае, я делил время между тем и другим. Мне осталось прочесть еще две главы.

— Если у вас такой недостаток во времени, мистер Квин, я предпочла бы подождать, пока вы завершите свою работу.

— Нет, нет, прошу вас. Самые сложные эпизоды я уже закончил. И очень рад беседе с вами.

Дама, судя по манере говорить — явная аристократка — усмехнулась.

— Стоит ли говорить, что я, как обычно, заранее заказала ваш новый роман. Или, может быть, мои слова покажутся вам расчетливой лестью? Надеюсь, что нет!

— Рад слышать их от вас.

Изысканное произношение и светский тон дамы не могли скрыть от Эллери ее нетерпения. Собеседница его, казалось, больше не могла справляться со своим волнением.

— Был такой момент, когда вы сомневались в подлинности рукописи, мистер Квин?

— Честно говоря, поначалу, когда Грант привез ее мне, я подумал, что это — подделка. Но мое мнение быстро изменилось.

— Способ, каким я отправила Вам рукопись, видимо, показался чересчур экстравагантным?

— Нет. Во всяком случае, я все понял уже после первой главы.

Старческий голос дрогнул.

— Мистер Квин, он не делал этого. Он не был Потрошителем!

Эллери попытался успокоить ее.

— Полноте, с тех пор прошло уже столько времени. Какое сегодня все это имеет значение?

— Конечно, имеет, и очень большое. Несправедливость остается несправедливостью, сколько бы ни минуло лет. Многое уходит с годами бесследно. Но такое — никогда!

Эллери напомнил, что еще не успел дочитать рукопись до конца.

— Но вам уже удалось что-то обнаружить, я чувствую.

— Я уже понял, куда все клонится.

— Тогда дочитывайте до конца. Но знайте — это не так, мистер Квин! На сей раз Шерлок Холмс обманулся. Доктор Ватсон, конечно, не виноват. Он всего лишь записывал, как разворачивалось расследование дела. Записывал под диктовку мистера Холмса. Но мистер Холмс совершил ошибку и причинил тем кое-кому большую несправедливость.

— Но ведь рукопись не публиковалась…

— Это не имеет никакого значения, мистер Квин. Его суждение стало известно, и клеймо навеки легло на невинного.