Эллери Куин - Девять месяцев до убийства

— Но в три раза…

— Я же сказал — хватит об этом! — рявкнул Импорту на.

Уайт сразу сник.

— Все в порядке, Нино. Все в полном порядке.

Импортуна помягчел и пробормотал что-то по-итальянски. Затем поднял взгляд.

— И не пытайтесь ставить мне палки в колеса. Я хочу ее получить, и я ее получу. Ясно? Можете прямо сказать ей, что она будет иметь, когда выйдет за меня замуж. Клянусь памятью собственной матери, у нее будет все, что только пожелает ее сердце. Виллы, замки, дворцы — вы знаете, чем я владею. Одна из самых больших яхт в мире, больше, чем у Онассиса и Ниархоса. Собственный самолет. Драгоценности — фунтами, стоит ей только пожелать. Наряды, какие душе угодно — от Кутюрье. Все. Я сказал.

— Все, кроме молодого мужа в постели, — возразил Уайт. Он сам не мог понять, зачем сказал это, и тут же пожалел о своей браваде, потому что в глубине глаз Им-портуны сверкнул нехороший огонек. Но затем его рука, стиснувшая рукоятку флорентийского кинжала, снова ослабла.

— Неужели жертва столь уж велика, — холодно спросил Импортуна, — если взамен приобретается так много? Избавьте меня от этой вашей отцовской сентиментальности, amigo. Не верю. Ведь я знаю вас как облупленного.

«Может, знаешь, а может и нет», — подумал Уайт. А вслух сказал:

— Значит, все решено?

Импортуна молча покачал головой.

— Что, еще есть какая-то загвоздка?

— Вот именно. Перед свадьбой Вирджиния должна будет подписать один договор.

— Какой еще договор?

— Что она в течение пяти лет не будет заявлять никаких притязаний на мое имущество в случае развода.

Но если она выполнит условия договора — если девятого сентября 1967 года она все еще будет моей женой и будет жить вместе со мной, то она станет моей наследницей. Моей единственной наследницей, suocero. Как вам это правится? Может ли быть более честная сделка?

— Ну, знаете ли, муж с женой должны и без того доверять друг другу, — начал было будущий тесть, но не выдержал и засмеялся. — Нет, разумеется, вы вправе предусмотреть определенные меры, чтобы защитить себя в подобной… м-м-м… ситуации.

Он снова потянулся через стол за гаванской сигарой и закурил ее.

— Но вот что, Нино…

— Что?

— Девятого сентября 1967 вам ведь будет уже шестьдесят восемь. Коли мы играем в открытую, я вынужден напомнить вам об одной неприятной возможности — к этому времени вы можете уже переселиться в мир иной. Что же будет с моей дочерью, если вы умрете до истечения иятилетнего срока? Она останется у разбитого корыта?

— Да, — сказал Импортуна. — И вы вместе с ней.

— Но, Нино, ведь это значит, что она может потерять пять лет своей молодости впустую. Это непорядочно…

— Может. Но это — ваш риск. Тут, как говорится, игра ва-банк. Пан или пропал. Кроме того, попробуйте взглянуть на это дело моими глазами.

— О, я пытаюсь, я все время пытаюсь, Нино. Однако Вирджиния — это все, что у меня есть. Мать ее умерла, как вы знаете. Ни одного родственника у нас не осталось ни с какой стороны. Во всяком случае, мы не знаем, чтобы у пас была какая-то родня.

— Бедный, бедный! Сердце мое просто разрывается от твоих слов. Ну что же, как говорится в таких случаях, ты не потеряешь дочери, а приобретешь еще и сына.

— Как это верно! — кивнул Уайт. — Ладно, Нино, я обещаю сделать все возможное. А что касается тех улик против меня…

— Что будет с ними?

— Да так, ничего…

— Я хозяин своему слову, — сказал Импортуна. — Вы что, сомневаетесь в моем честном слове?

— Разумеется, нет…

— И вы останетесь на вашем посту управляющего и вице-президента. Приведете в порядок дела, а я, может быть, даже повышу вам оклад, дам вам акции. Но должен раз и навсегда предупредить вас.

— О чем, Нино?

— Все махинации вы прекратите раз и навсегда. Capita?

— Конечно. Разумеется.

— И никаких фокусов с бухгалтерскими книгами. Герц будет присматривать за вами.

— Нино, я обещаю…

— И не вздумайте предлагать Герцу взятки, чтобы он направлял мне ложные донесения — кому-нибудь я поручу наблюдать за вами обоими. Если бы речь шла только о вас, я бы и пальцем не шевельнул, чтобы уберечь вас от тюрьмы. Но вы — отец моей будущей жены. Это обязывает. Извините.

Он взял трубку зазвонившего телефона.

— Слушаю, Питер.

— Мистер Е. только что вернулся из Австралии.

— Мистер Е.? Он уже пришел?

— Он ждет.

— Ладно, Питер. Я сейчас приму его.

Импортуна сделал красноречивый жест, давая Уайту понять, что разговор окончен. Он ничуть не стеснялся своей уродливой руки, на которой было всего четыре пальца: указательный и средний срослись, как сиамские близнецы.