Сергей Трахименок - Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы]

— Понимаю, ты даже сама не знаешь, как я хорошо все это понимаю.

— Прекрасно, что ты такой понятливый, значит, тебе уже ясно, что можно обидеть меня, но уйти от них невозможно. Так что дело вовсе не во мне, и тебе свои сказочки лучше не рассказывать больше никому. Иначе…

— Иначе придется столкнуться с крутыми ребятами?

— Да, раз ты такой смышленный…

Только сейчас он увидел, что перед ним сидит совершенно другая Клео. Вся ее легкость и обаятельность растаяли, как туман под лучами солнца. В кресле была женщина с железной хваткой и возможностями злой феи. И, кроме всего прочего, фея держала в руках маленький стилет с инкрустированной рукоятью.

— Уходи, — произнесла она, — да поможет тебе Бог, и ты останешься при своих пфеннигах. А в смерти твоего Мишки я не виновата. Если бы он не стал геройствовать, все обошлось бы…

— Ловко: тебя обирают, а ты не моги, не геройствуй. Как же, ты для геройства рылом не вышел, не королевских кровей…

Он поднялся и направился к дверям квартиры.

— Пояс я тебе не верну, — сказал он, открыв замок, — а вот это возьми. — И он бросил на пол зуб, который нашел во время осмотра склона неделю назад.

— Не ходи под мост, — хрипло произнесла Клео, — может, так обойдется.

— Прощай, принцесса, — сказал он и добавил фразу, которой она всегда провожала его, — мне было хорошо с тобой.

Федя вышел из подъезда дома, перешел двор и остановился возле ствола огромного пирамидального тополя. Надо было решить, что делать дальше.

Как ни странно, самые невероятные предположения, сделанные им в письме Юнакову, подтвердились. За это можно было не беспокоиться, все, что написано, соответствовало действительности.

Таким образом, если Магда не окажется женщиной с короткой памятью и завтра бросит письмо в почтовый ящик; если почтальон не поленится донести его в прокуратуру; если секретарша прокурора не выбросит письмо в корзину, оценив его как шизофреническое; если Юнаков, замотанный другими уголовными делами, не примет это за бред мужика, перегревшегося под южным солнцем, а проверит хотя бы несколько указанных фактов; если сам Юнаков не подкармливается теми крутыми ребятами, которые «контролируют в городе все»; если начальство Юнакова не скажет ему, чтобы он не занимался ерундой; если ему хватит мудрости доказать все то, что изложено в письме, — то Мишка Коломиец будет отмщен, и справедливость, жажду которой из русской души можно извлечь только с самой душой, будет восстановлена… А раз так, то пришло время подумать о себе.

Куда же податься? Налево пойдешь — смерть найдешь, направо — можешь избежать, но так ли это? Конечно, Клео не станет прикрывать его завтра перед крутыми ребятами, и, значит, развязка только отдаляется, его подловят на вокзале или в аэропорту.

«Но все равно ты уже сделал свое дело, и справедливость…» — начал было внутренний голос.

А будет ли восстановлена справедливость? Если Юнаков докажет вину Клео и ее партнера, то любой ловкий адвокат убедит суд в том, что на мосту просто столкнулись два мужика, каждый из которых принял другого за грабителя. В результате столкновения одному повезло больше, другому меньше. Тому, кому повезло больше, повезет еще раз. Он получит пару лет условно за то, что не смог адекватно оценить обстановку.

Есть, правда, еще один способ причинить существенное беспокойство партнеру принцессы… Беспокойство будет иного свойства, если под мостом будет обнаружен труп. Труп не позволит спрятать концы в воду еще раз, и это будет еще одним подтверждением показаний в письме. Но это опасная игра, потому что труп под мостом может оказаться трупом Внучека, а Внучеку этого страсть как не хочется.

Да и будет ли труп? Клео по этому поводу высказалась очень определенно. Так стоит ли рисковать?

«Правильно, — опять вмешался внутренний голос, — не надо идти к мосту, мост — это конец, иди направо, чем дальше ты будешь от такой развязки, тем лучше… Человек, которого могут убить завтра, защищеннее человека, которого могут убить сегодня. Человек, которого убьют завтра, а не сегодня, — самый счастливый, потому что наступившее завтра — это сегодня, а смерть переходит в послезавтра, и, если передвигать это неприятное событие всего на день вперед, можно существовать сто лет».

Так, разговаривая с самим собой, он приблизился к мосту и ступил на первые ступеньки лестницы.

Сердце его продолжало оглушительно биться, несмотря на то что поднимался по ступенькам он чрезвычайно медленно, останавливаясь через каждые три-четыре ступеньки, как и должен останавливаться человек, которого опоили транквилизаторами. Такой человек — полная беспомощность, не представляет опасности, и с ним можно делать все, что душе угодно.