Мишель Лебрюн - Смерть молчит [Смерть молчит. Другая жена. Коммерческий рейс в Каракас]

Улыбка Миранды была слабой и неживой. Его темные глаза стали пустыми.

— В данный момент — нет, — ответил он. — Я адвокат, мистер Лейн, и предпочту отчитываться перед судом.

— Но вы не отрицаете, что взяли деньги?

— Как я мог бы это отрицать?

— Вы взяли деньги, чтобы помешать возвращению Грейсона в Штаты. Но Грейсон узнал, где деньги, и пригрозил вам, что обратится в полицию, если вы ему их не вернете. Ему было безразлично, кто убил Бейкера, его единственной заботой были деньги. Вы отнесли ему их вчера во второй половине дня.

— Все так.

— Вы взяли с собой хлыст, — для вас это был единственный способ рассчитаться с Грейсоном. Вам было все равно, выдал бы он вас или нет.

— В этой стране человек имеет право защищать свой дом и свое доброе имя. Если правда выйдет наружу, ни один судья не осудит меня за то, что я сделал с Грейсоном.

— Так вы не собирались убивать его?

— Нет! Я лишь хотел получить удовлетворение и показать моей жене — пусть даже я не смог ее удержать, — какого человека она предпочла.

Он помолчал, голос стал спокойнее.

— Покидая контору, я не знал, что он мертв. Я не хотел избить его до смерти. Я хотел только…

Адвокат оборвал фразу на половине, и, подняв голову, Джеф увидел, что взгляд Миранды устремлен поверх него. Не понимая, в чем дело, он покосился на Кордовеса, но увиденное стало еще более непонятным. Маленький детектив застыл как вкопанный с широко раскрытыми испуганными глазами. Лишь повернув голову, он увидел позади себя Мюриель Миранду. Та держала в руке небольшой револьвер.

Дверь, через которую она вошла в салон, находилась в погруженной во тьму части салона. Давно ли она здесь была и что слышала — никто сказать не мог, так бесшумно она вошла. Лицо ее было бледным и суровым, рот строго сжат.

— Так, значит, ты его убил, — произнесла она голосом, какою Джеф никогда не слышал. — Ты солгал. Ты мне сказал, что только избил его. Не будь он мертв, Спенсер не отважился бы взять деньги.

Миранда смотрел на жену, осанка его оставалась прямой, породистое лицо в свете торшера казалось смуглой маской. Он выглядел невероятно элегантно в своих серых фланелевых брюках и синем пиджаке. Золотые запонки сверкали на шелковых манжетах. Он даже не шелохнулся, голос остался ясен и спокоен.

— Если ты меня слушала, вспомни, я сказал тебе, что не думаю, что он был мертв. Так я считаю и сейчас.

— А я сказала тебе, что я сделаю, Луис.

Она шагнула вперед, и Джеф встал. Его охватил необъяснимый страх, горло сдавило спазмой.

— Подождите минутку, — сказал он. — Это не выход.

— Не вмешивайтесь! — бросила Мюриель.

— Мой сводный брат того не стоит, — упорствовал Джеф. — Он не стоит того, чтобы вас из-за него повесили.

— В этой стране не вешают женщин. И даже мужчин.

Джеф заглянул ей в глаза и тут же понял, что она не в себе. Она долго терпела несправедливость, и охватившая ее жажда мести отняла способность перенести удар, лишивший ее будущего. Она любила не мужчину, а свой последний идеал, и потому его потеря означала для нее крах.

В теперешнем душевном состоянии она была способна на убийство, и Джеф понимал, что в любой момент она может спустить курок, если кто-то ее не удержит. Увидев, как напрягся ее палец, он торопливо заговорил:

— Вы собираетесь стрелять? Да?

— Да!

— Потому что считаете, что ваш муж убил Грейсона?

— Да.

— Это было бы страшной ошибкой.

— Простите?

— Вы убьете не того человека.

Для начала он полностью завладел ее вниманием. Она смотрела теперь на него, и по голубым глазам было видно, что она слушает.

— Что вы сказали?

— Я не верю, что ваш муж убил Грейсона, как не верю, что ваш муж убил Бейкера.

— Кто же тогда это сделал?

— Дэн Спенсер.

Разговаривая с женщиной, Джеф следил за револьвером, надеясь увидеть, что рука ее дрогнет. Он добился, заронив первое сомнение, но пока не убедил.

— Я не верю вам, — хрипло произнесла она.

— Я? — Спенсер вскочил с кресла. — Вы с ума сошли!

— Не думаю, — ответил Джеф и одним прыжком встал между дулом револьвера и репортером.

Долгое время никто не произносил ни слова. Никто даже не шевельнулся. Тишина стала невыносимой. От жуткого нервного напряжения у Джефа онемели ноги, он тяжело дышал. Но он должен был продолжать. Он должен был убедить. Но даже этого могло быть недостаточно. Он это понимал.

В комнате было слишком много оружия. Револьвер, который он забрал у Спенсера, еще лежал у него в кармане, но у него не было ни умения, ни опыта в обращении с ним. Что сделает женщина, когда прояснится истина, никто не мог предвидеть.