Мишель Лебрюн - Смерть молчит [Смерть молчит. Другая жена. Коммерческий рейс в Каракас]

— Ты ангел.

— Ну, вот это нет. Я чудовище, и знаю это. Испорченная насквозь. И дай мне знать о всех новых скандалах, которые мне предстоят. Теперь я собираю скандалы, как собирают табакерки или пресс-папье.

Фаулеры обитали неподалеку от Вашингтон-плейс. Район не слишком престижный, зато квартира — как голливудский сон о Парк-авеню. Открыла мне горничная. По-моему, там всегда была горничная и всегда она что-то стирала или гладила для Поли. Приветливая и сдержанная, она проводила меня в гостиную. Поли в пижаме лежала на диване, лениво глядя в телевизор. Увидев меня, поднялась. Была единственной из знакомых мне женщин, которая умела так встать с дивана, чтобы в ее туалете ничто никуда не заехало и ничего не сбилось в прическе. До недавнего времени волосы у нее были рыжими, теперь — платиновыми. Столь же не походили на настоящую платину, как и предыдущие — на что-то рыжее от природы. И сама она казалась ненастоящей. Как говаривал Поль, она смахивала не на особу из плоти и крови, а на цветную рекламу, вырезанную из журнала.

Выключив телевизор, подошла чмокнуть меня в щеку. Как всегда, была ласкова и обаятельна. Пахла неуловимо легкими духами и была вся увешана аметистами. Аметисты она обожала. То, что рассказала мне Дафна, мозг мой переварить еще не успел, и я видел в ней все ту же Поли, кроткую, ограниченную женщину, самое волнующее переживание для которой — перекрасить ногти в другой цвет.

Разумеется, она знала, что Анжелика арестована, но и только. Я объяснил ей как можно проще свое положение, и ее прелестное пустое личико, оставаясь без единой морщинки, сумело изобразить сочувствие.

— Но, Боже, какой же скандал будет в суде! Для тебя, золотце, и для Бетси это же просто погибель! И еще Бетси будет страшно переживать за Рикки. Знаешь ведь, какая она.

— Послушай, Поли, — сказал я, — есть только один способ разделаться с этим — обойтись без суда. А единственный способ обойтись без суда — выяснить, кто убил Джимми. Понимаешь?

— Ну, конечно, понимаю. Но как ты это собираешься сделать? Ведь никто же не придет и не заявит: «Это я сделал!» Люди не таковы.

— К тебе заезжал Трэнт? Я имею в виду, еще раз?

— Пару дней назад.

— Ты ему сказала о том, что знала Джимми по Калифорнии?

— Господи, а нужно было? Не сказала. Вообще я мало что смогла ему рассказать. Поль все твердит, чтобы я не болтала с полицией лишнего. Рано или поздно что-то случится и можно пожалеть…

— Но ты знала Джимми еще по Калифорнии, правда?

— Разумеется. Он работал в одном заведении — оно называлось «Пигли-Уигли», — где подавали обеды прямо в машины. Знала его давно, уже не помню сколько. А потом в него влюбилась какая-то богатая старая вдова и увезла его в Европу.

Так вот каков был пролог к попытке Анжелики «спасти его облагораживающей силой своей любви».

— Но, — заметил я, — раз уж ты с ним у нас встретилась, с тех пор виделась с ним чаще?

— Ну, конечно, иногда он сюда днем заглядывал. Мне Джимми всегда нравился. Конечно, он был пустышка, но славный, и с ним чудесно можно было поболтать о чем угодно.

— Например?

— Ну абсолютно обо всем.

Мне не хотелось на нее давить. Это было как мучить ребенка. Но другого выхода не было.

— Рассказывала ты ему о себе и Старике? — спросил я.

Поли отреагировала не сразу, но достойно и без театральности. Долго сидела молча, и только ресницы больших голубых глаз слегка подрагивали. Потом спросила:

— Как ты узнал? Ведь этого не знал никто.

— Послушай, Сандра, я очень не люблю совать свой нос в подобные вещи. Но, может быть, тут все завязано, так что мне нужно знать.

— Ты имеешь в виду — правда ли это? Конечно, правда. Но не могу понять, как ты узнал. Неужели сказал Старик?

— Нет.

— Но ты считаешь, это поможет, если я расскажу?

— Да.

— Ну, тут особо рассказывать нечего. Хотя все тянется так долго. Все началось, когда я приехала в Нью-Йорк и подрабатывала моделью, а фирма Кэллингема сделала рекламу, где я читала их журнал, как типичная домохозяйка, что ли. И вот Старик, увидев ту рекламу, предложил мне встретиться. Ну, так вот все и началось. И продолжается до сих пор. Жениться он не захотел. Все объяснял, что занимает слишком видное положение и тому подобное, но мне вот кажется, что его покойная жена не представляла ничего особенного, скорей, тянула его вниз, так что он, видимо, боялся залететь еще раз… или что-то вроде. Он странный тип. Ужасно старомодный. Помешанный на том, чтобы нас нигде не видели вместе. Так что приходит сюда. Ну, конечно, раньше мы встречались не здесь, а в квартире, где я жила, пока не вышла за Поля.