Гилберт Честертон: Душа школьника

Они спустились по темной каменной лестнице, внизу Саймон нажал какую-то кнопку, и распахнулась дверь в темное помещение, вернее, в помещение, где только что было темно. Когда тяжелая, железная дверь отворилась, вспыхнул почти ослепительный свет, что привело в бурный восторг Физика, который тут же спросил, связаны ли как-то дверь и электричество.

— Да, это единая система, — ответил Саймон. — Она была смонтирована в тот день, когда его высочество положил сюда реликвию. Видите, монета заперта в стеклянной витрине и лежит точно так, как он ее здесь оставил.

Действительно, одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в том, что хранилище реликвии столь же прочно, сколь и просто. Большое стекло в железной раме отделяло угол комнаты, где стены были прежние, каменные, а потолок деревянный. Не было никакой возможности открыть витрину, не зная секрета, — разве что разбить стекло, что, несомненно, разбудило бы — если бы даже он заснул — ночного сторожа, который всегда находился неподалеку… Глядя пристальней, можно было бы обнаружить еще более хитроумные приспособления, но взгляд преподобного Томаса Твифорда был прикован к тому, что его интересовало гораздо больше, — к тусклому серебряному диску, отчетливо выделявшемуся на гладком черном бархате.

— Монета святого Павла, отчеканенная, по преданию, в память посещения апостолом Павлом Британии, хранилась в этой часовне до восьмого века, — говорил Саймон четким и бесцветным голосом. — В девятом веке, как предполагается, ее захватили варвары, и она возвратилась сюда после обращения северных готов в христианство, как сокровище готских королей. Его королевское высочество герцог Готландский хранил ее самолично, а когда решил выставить ее для всеобщего обозрения, сам же и положил сюда. Она была сразу же навечно замурована стеклом, вот так.

В этот момент, как на грех, Саммерсу Младшему, чьи мысли, по одному ему понятным причинам, витали вдалеке от религиозных войн девятого столетия, попался на глаза маленький проводок, торчавший на месте отколовшегося кусочка стены, и он с неуместным воплем бросился к нему.

— Ого! А с чем он соединяется?..

Несомненно, с чем-то он соединялся, ибо не успел Физик дернуть за него, как весь склеп погрузился во тьму, словно находившиеся там в один миг ослепли, а в следующую секунду послышался глухой треск захлопнувшейся двери.

— Не волнуйтесь, сейчас все будет в порядке, — произнес гид своим бесстрастным голосом. И вскоре добавил: — Я полагаю, нас хватятся рано или поздно и постараются открыть дверь. Придется немного подождать.

Все помолчали, потом раздался голос неугомонного Физика:

— Вот попались! А я, как назло, наверху фонарик оставил…

— Кажется, — произнес мистер Твифорд со свойственной ему сдержанностью, — мы уже убедились в твоей любви к электричеству… — И после некоторой паузы добавил более миролюбиво: — А мне вот жаль, что я оставил трубку. Хотя, надо признаться, курить здесь не очень весело. В темноте все не так, как на свету.

— Да, в темноте все не так, — послышался третий голос — человека, назвавшегося магом. Голос был очень музыкальный и совсем не вязался с мрачным обликом его обладателя, сейчас невидимого. — Вы, должно быть, и не представляете, как страшна эта истина. Все, что вы видите наяву, — лишь изображения, созданные солнцем, — и лица, и утварь, и цветы, и деревья. А самих вещей вы, быть может, и не знаете. Быть может, там, где вы только что видели стол или стул, сейчас стоит что-то другое. Лицо вашего друга может оказаться совсем другим в темноте.

Короткий непонятный шум внезапно нарушил тишину подвала. Твифорд испугался на мгновенье, а потом резко сказал:

— Вы не находите, что сейчас не время пугать ребенка?

— Это кто ребенок?! — негодующе воскликнул Саммерс Младший ломающимся, петушиным голосом. — И кто это испугался? Только не я!

— Что ж, я буду молчать, — произнес третий голос. — Молчание и созидает, и разрушает.

Желанная тишина восстановилась на довольно длительное время, пока наконец священник не спросил шепотом гида:

— Мистер Саймон, я полагаю, с вентиляцией здесь все в порядке?

— Да, — громко ответил тот, — у самой двери камин, наружу идет дымоход.

Грохот прыжка и упавшего стула со всей очевидностью показал, что нетерпеливый представитель подрастающего поколения снова куда-то кинулся. Послышался вопль:

— Дымоход! Так что ж я раньше… — И еще какие-то ликующие, полузадушенные вопли.