Агата Кристи: Том первый. Выпуск II

– Мне понравилось ее имя, – виновато ответил он, – Вирджиния Ревел!

– Конечно, мой друг, конечно, – произнес лорд Катерхэм.

Он уже трижды повторил эти слова, надеясь ими закончить встречу и поскорее уйти. Он очень не любил торчать на ступеньках элитарного лондонского клуба, членом которого имел честь состоять, и слушать нескончаемые разглагольствования почтенного Джорджа Ломакса.

Клемент Эдвард Алистер Брент, девятый маркиз Катерхэм, невысокий, обычно одетый джентльмен, совершенно не соответствовал традиционным представлениям о маркизах. У него были выцветшие голубые глаза, тонкий нос, придававший ему несколько меланхолический вид, и простовато-небрежные, хотя и достаточно изысканные манеры.

Главное несчастье жизни маркиза заключалось в том, что четыре года назад он унаследовал титул брата, восьмого лорда Катерхэма. Предыдущий лорд был выдающейся личностью, известной всей Англии. Занимая одно время пост министра иностранных дел, он всегда имел веское слово при обсуждении дел империи, а его загородная резиденция Чимниз славилась гостеприимством. При помощи замечательной жены лорда Катерхэма, дочери герцога Перта, по уик-эндам в неофициальной обстановке в Чимнизе вершилась история. В Англии, да и в Европе не было сколько-нибудь заметного лица, которое хоть раз не гостило бы там.

Все шло прекрасно. Девятый маркиз Катерхэм свято чтил память своего выдающегося брата, который вполне заслужил это. Однако его тяготила необходимость следовать по его стопам, поскольку Чимниз скорее стал национальным достоянием, нежели собственно загородным домом. Ничто не удручало так лорда Катерхэма, как политика, а еще больше – политики. Поэтому он с нетерпением ждал окончания разговора с велеречивым Джорджем Ломаксом, крепким, склонным к полноте человеком, с красным лицом, пронзительными глазами и огромным самомнением.

– Видите ли, Катерхэм, мы не можем, мы просто не можем допустить, чтобы сейчас разразился скандал! Положение крайне деликатное!

– Положение всегда несколько деликатное, – не без иронии отозвался лорд Катерхэм.

– Друг мой, уж мне-то это известно!

– О, конечно, конечно, – кивнул лорд Катерхэм, возвращаясь на старую линию обороны.

– Один промах в этом герцословацком деле, и нам конец! Сейчас крайне важно предоставить британской компании нефтяные концессии!

– Конечно, конечно!

– В конце недели приезжает принц Михаил Оболович, и все дело можно будет уладить в Чимнизе под стук бильярдных шаров.

– А я собирался на этой неделе съездить за границу, – ответил лорд Катерхэм.

– Ерунда, дорогой Катерхэм! Никто не ездит за границу в начале октября!

– Мой врач считает, что у меня серьезные проблемы со здоровьем, – заявил Катерхэм, нетерпеливо поглядывая на пролетающие такси.

Однако вырваться на свободу ему не удавалось, поскольку Ломакс обладал неприятной привычкой удерживать человека, с которым у него завязался разговор, и, несомненно, немалым опытом в этом деле. В настоящее время он крепко держал лорда Катерхэма за лацкан пиджака.

– Друг мой, заявляю со всей ответственностью! В преддверии национального кризиса, который ждет нас в ближайшем будущем…

Лорд Катерхэм зябко поежился. Он вдруг понял, что предпочел бы дать несколько приемов, чем слушать повторение одной из скучных речей Джорджа Ломакса. А ведь тому ничего не стоит проговорить без остановки хоть двадцать минут!

– Хорошо! – быстро согласился он. – Я все устрою. Полагаю, вы уладите свои вопросы!

– Друг мой, тут нечего устраивать! Чимниз, не говоря о его историческом значении, идеально расположен! Я буду у себя, меньше чем в семи милях оттуда. Разумеется, мне не пристало присутствовать на домашнем приеме!

– Разумеется, – быстро согласился лорд Катерхэм, который не знал, да и не хотел знать, почему, собственно, не пристало.

– Вы не возражаете взять в помощники Билла Эверсли? Он может пригодиться для связи со мной.

– С удовольствием, – оживился лорд Катерхэм. – Билл вполне приличный малый, да и Бандл прекрасно к нему относится.

– Бильярд, разумеется, не так уж и важен. Это лишь предлог.

Лорд Катерхэм снова погрустнел:

– Тогда все. Принц, его свита, Билл Эверсли, Герман Айзекстайн…

– Кто?

– Герман Айзекстайн. Представитель синдиката, о котором я вам говорил.

– Всебританского синдиката?

– Да. А что?

– Ничего… ничего… я лишь поинтересовался, вот и все. Любопытные у этих людей имена.