Агата Кристи - Том шестой. Выпуск II

– Извините, я совсем не собираюсь поколебать вашу веру. Но будем объективны: вы говорите, что ваша сестра не виновна. Прекрасно! Тогда что же произошло на самом деле?

Анджела задумчиво покачала головой.

– Это трудно сказать, конечно. Я думаю, что, как и говорила Кэролайн, Эмиас покончил самоубийством.

– Но вы знаете его характер, разве это возможно?

– Да, маловероятно.

– Но вы не говорите, как в первом случае, что это невозможно.

– Нет, потому что, как я уже говорила, большинство людей иногда совершают поступки, которые для них совсем не характерны.

– Вы хорошо знали мужа своей сестры?

– Да, но не настолько хорошо, как знала его Кэролайн. Мне кажется совершенно фантастическим, чтобы Эмиас покончил с собой, хотя, думаю, он мог это сделать.

– У вас нет какого-нибудь иного объяснения?

Анджела восприняла это замечание спокойно, хотя оно и вызвало у нее интерес.

– О, я понимаю, что вы хотите сказать… Я никогда серьезно не задумывалась над этой возможностью. Вы хотите сказать, что его убил кто-то другой? Что это было преднамеренное, хладнокровное убийство?

– Ведь это могло произойти?

– Да, могло… Но это кажется совсем невероятным.

– Менее вероятным, чем самоубийство?

– Трудно сказать… На первый взгляд, кажется, нет оснований кого-то заподозрить. По крайней мере теперь, вглядываясь назад, я их не вижу.

– Все же рассмотрим и эту возможность. На кого из заинтересованных в этом лиц могло бы, по-вашему, пасть подозрение?

– Дайте подумать… Ну, я его не убивала. И та девица – Эльза, видимо, тоже нет. Она чуть с ума не сошла от отчаяния, когда он умер. Кто еще? Мередит Блейк всегда был слишком предан Кэролайн, словно котенок. Это каким-то образом могло бы послужить мотивом. Если бы действие происходило в романе, Мередит, возможно, хотел бы устранить Эмиаса со своего пути, дабы потом жениться на Кэролайн. Но он мог добиться того же, просто не мешая женитьбе Эмиаса на Эльзе и утешив в определенный момент Кэролайн… И кроме того… Я не могу себе представить Мередита убийцей. Слишком он мягок и осторожен. Кто еще?

Пуаро подсказал:

– Мисс Уильямс, Филипп Блейк…

Серьезное выражение лица Анджелы Уоррен на миг смягчилось. На лице появилась улыбка.

– Мисс Уильямс… Трудно поверить, что твоя собственная гувернантка могла бы совершить убийство. Она была всегда настолько невозмутима, исполнена чувства справедливости… Да, она ненавидела Эмиаса, как и всех мужчин. И была предана Кэролайн, готова ради нее на все. Но достаточно ли этого, чтобы убить? Конечно, нет!

– Разумеется, совсем недостаточно.

Анджела продолжала:

– Филипп Блейк? – и, какое-то время помолчав, сказала спокойно: – Если говорить о вероятности, то, думаю, он – личность, наиболее подходящая для совершения преступления.

Пуаро заметил:

– Интересно, мадемуазель Уоррен. Могу ли я спросить, что вас побуждает так думать?

– Ничего определенного. Но из того, что мне припоминается о нем, можно сказать, что это человек с довольно ограниченным воображением.

– А ограниченное воображение ведет к убийству?

– Оно может подтолкнуть к тому, чтобы разрешать трудности насилием. Мужчины подобного рода находят определенное удовлетворение в таких поступках.

– Да, наверное, вы правы… Гм… Это, несомненно, очень личная точка зрения. И все же, мадемуазель Уоррен, этого как будто недостаточно. Необходимо еще что-то. Какой мотив мог быть у Филиппа Блейка?

Анджела Уоррен не сразу ответила. Некоторое время она угрюмо смотрела на пол.

Эркюль Пуаро спросил:

– Ведь он был лучший друг Эмиаса Крейла?

Анджела утвердительно кивнула.

– Однако вы чем-то взволнованы, мисс Уоррен. Вы мне еще не все сказали? Возможно, они были соперниками по отношению к Эльзе?

Анджела покачала головой.

– О нет, не Филипп.

– В чем же тогда дело?

Анджела Уоррен сказала:

– Видите ли, иногда некоторые вещи приходят тебе в голову вдруг, через несколько лет… Сейчас я вам объясню. Когда мне было одиннадцать лет, кто-то мне рассказал сказку. Она показалась странно бессмысленной. Я над ней не задумывалась – в одно ухо вошла, в другое вышла. Но два года тому назад, сидя в театре, я почему-то вспомнила эту сказку и была так поражена, что сказала вслух: «Теперь я поняла смысл сказки о рисовом пудинге…» Хотя никакого прямого намека в пьесе не было, вообще ничего не было на эту тему.

– Я вас понимаю, мадемуазель.

– Тогда вы поймете и то, что я вам сейчас скажу. Как-то мне довелось жить в гостинице. Однажды, когда я шла по коридору, открылась дверь, и из комнаты вышла знакомая женщина. То была не ее комната, и об этом красноречиво свидетельствовало выражение ее лица. И я вдруг поняла выражение, которое я видела на лице Кэролайн, когда однажды ночью в Олдербери встретила ее, когда она выходила из комнаты… Филиппа Блейка. – Анджела приблизилась, предупреждая слова Пуаро: – Тогда, вы понимаете, я знала некоторые вещи – в том возрасте девочки кое-что знают. Но я не могла и подумать… Кэролайн, выходящая из спальни Филиппа Блейка, была для меня тогда ни больше ни меньше, чем Кэролайн, выходящая из спальни Филиппа Блейка. Это могла быть и комната мисс Уильямс, и моя… Но мне запомнилось выражение ее лица. Удивительное выражение, которого я тогда не поняла. Я постигла его только в ту ночь в Париже, когда снова увидела такое же выражение лица у другой женщины…