Агата Кристи - Том шестой. Выпуск II

– Она хочет правды.

– Гм, боюсь, что она найдет неприятным вкус этой правды. Откровенно говоря, Пуаро, я не допускаю какого-либо сомнения. Кэролайн Крейл убила своего мужа.

– Дорогой друг, извините меня, но в этом я должен убедиться лично.

– Что ж, я, собственно, не вижу, что бы вы еще могли сделать. Вы можете прочитать сообщения газет. Главным обвинителем был Хэмфри Рудольф. Но он умер. Подождите, кто же был его помощником?.. Молодой Фогг, кажется. Да, Фогг! Вы можете с ним поговорить. И потом – прочий судебный персонал. Не думаю, что им будет приятно ваше вторжение и копание во всей этой истории, но, наверное, вы получите от них то, чего добиваетесь. Вы чертовски настойчивый человек.

– Да… Так о людях, которые имели отношение к тому случаю. Возможно, вы помните их имена?

Деплич на миг задумался.

– Прошло столько времени… Было пятеро, кто в самом деле имел отношение к этой истории, если можно так выразиться. Я не считаю слуг – двух преданных старых, бедных людей, которые ничего об этом деле не знали. Никто не мог их ни в чем заподозрить.

– Следовательно, пятеро. Расскажите мне о них.

– Хм… Один из них – Филипп Блейк, лучший друг Крейла. Они были знакомы давно. Он тогда жил у них… Я иногда встречал его на площадке для игры в гольф. Он живет в Сент-Джордж-Хилле. Работает биржевым маклером. Хорошо знает рынок. Человек, которому везет в жизни. Склонен к ожирению…

– Далее?

– Затем его старший брат. Землевладелец, типичный домосед.

Вдруг в памяти Пуаро всплыли стихи. Он попытался отмахнуться от них, ибо не имел сейчас права думать о детских стихах. Последнее время они почему-то преследовали его, не выходили из головы:

Он пробормотал:

– Значит, брат Филиппа Блейка сидит все время дома?

– Да. Я вам о нем говорил, это тот, что возился с лекарствами и растениями… Ага, вспомнил: Мередит, Мередит Блейк. Не знаю только, жив ли он.

– Потом?

– Потом виновница всех несчастий: девушка, замешанная в деле, Эльза Гриер.

– «Кто-то жаркое третьему дал…» – пробормотал Пуаро.

Деплич с удивлением посмотрел на него.

– Что касается этого поросенка, то ему дали столько, сколько было нужно. Девушка знала, чего хочет, и добилась, чего хотела. С тех пор она уже трижды выходила замуж. Она начинает и заканчивает бракоразводные процессы с чрезвычайной ловкостью. И каждый раз у нее на примете что-то лучшее. Теперь она леди Диттишем. Раскройте любой номер «Тейтлера» – и наверняка ее встретите.

– Ну а оставшиеся двое?

– Гувернантка. Не помню уж ее имени, но добропорядочная и способная женщина. Томсон… Джонс – что-то в этом роде. И еще был ребенок, сестра Кэролайн Крейл по матери. Ей тогда было лет около пятнадцати. Теперь это леди с именем. Она археолог, путешествует в экзотических краях. Уоррен, Анджела Уоррен, молодая особа, вызывающая всеобщий интерес. Я встретил ее несколько дней назад…

– Следовательно, не она поросенок, который заплакал?

Сэр Монтегю посмотрел на Пуаро удивленно. Наконец сказал:

– Ей было о чем плакать! Она изуродована… Не знаю, известно ли это вам, но у нее ужасный шрам на лице. И… Но вы обо всем этом узнаете сами!

Пуаро встал.

– Благодарю. Вы были очень любезны. Если миссис Крейл не убила своего мужа…

Деплич перебил его:

– Но она убила его, дорогой мой. Убила! В этом я убежден.

Пуаро продолжал, словно не заметив, что его перебили:

– …тогда логично полагать, что его убил кто-то из этих пятерых.

– Я думаю, что кто-то из них мог бы это сделать, – сказал Деплич, – но я не вижу для чего. У остальных не было никаких причин! Да, я уверен, никто из них не мог убить. Надо выбросить из головы эту мысль.

Эркюль Пуаро только улыбнулся, слегка покачав головой.

– Несомненно, виновна! – лаконично изрек мистер Фогг.

Эркюль Пуаро задумчиво посмотрел на худую фигуру прокурора.

Квентин Фогг являл собою прямую противоположность Монтегю Депличу. Последний был личностью магнетической, эгоистичной и склонной к полемике. Деплич производил эффект быстрыми и драматичными изменениями поведения. Великодушный, приветливый, очаровательный, он мог мгновенно стать совсем иным: какая-то хищная улыбка открывала его зубы, готовые, казалось, вас разорвать.

Квентин Фогг был худощав и бледен, его индивидуальность не была так ярко выражена. Его вопросы были спокойны, не выказывали никаких чувств, отличались настойчивостью и твердостью. Если Деплича можно сравнить со шпагой, то Фогг скорее напоминал бурав. Он никогда не пользовался славой, но был известен как олицетворение законности и, как правило, выигрывал процессы.