Эллен Макклой - Макклой Э. Убийство по подсказке. Уэстлейк Д. «361». Макдональд Д. Д. «Я буду одевать ее в индиго»

Во время следующей передышки я вяло поинтересовался, что произошло между Брюсом и Роклендом. Бекки рассказала, что несколько недель назад она столкнулась с Брюсом на веранде отеля «Маркес дель Валье» и он сказал, что у них с Роклендом кое в чем пристрастия совпадают. Тот попросил Брюса одолжить ему тысяч десять-пятнадцать, чтобы вложить их в одно дело, пообещав вернуть в два раза больше, и очень разозлился, когда Брюс отказал.

Потом Роко вышибли из трейлер-парка и Брюс позволил ему поставить свой пикап с прицепом в своем гараже рядом с желтым «фордом». Сам Роко поселился в доме у Брюса и, похоже, собрался задержаться там надолго. В четверг, в последний день июля, его весь день не было дома, а когда он вернулся, то снова попросил у Брюса денег, на этот раз меньшую сумму. Брюс снова отказал, и Роко воспринял это на удивление спокойно. Рано утром в пятницу Брюс проснулся от какого-то шума в гараже. Выбежав из дома, он увидел, что Роко пытается завести свою машину. Оказалось, что Брюс вытащил из мотора какую-то деталь и спрятал ее. Роко выскочил из кабины и бросился на Брюса, но тут выяснилось, что у Брюса какой-то пояс в каком-то виде борьбы, и он одним ударом уложил Роко на месте. Когда тот наконец пришел в себя и с трудом смог подняться, Брюс помог ему войти в дом и лечь в постель, а потом обыскал машину и обнаружил там бронзовую статуэтку работы Пикассо, золотой амулет с Юкатана, фотографии и рисунки известных мексиканских художников из своей коллекции.

Выйдя из своего полуобморочного состояния, я в этом месте перебил ее и поинтересовался, что она со мной делает.

— Дорогой мой, не надо так напрягаться. Доверься своей Бекки. Повернись немножко вот сюда. Умница. Так тебе будет удобнее расслабиться и отдохнуть. Например, японки знали все о таких вещах еще тысячу лет назад. Только ни о чем не думай. Дай голове отдохнуть.

Хотя мне было очень любопытно узнать продолжение этой истории, я сделал так, как она просила. Действительно, приятно и удобно. Я расслабился, но это продолжалось недолго; через некоторое время это вызвало прямо противоположный эффект. Когда этот эффект стал безошибочно очевиден, леди Ребекка Дайвин-Харрисон с триумфом оседлала меня наподобие наездницы, вооруженной шпорами и хлыстом, и начала свою «скачку» по бесконечным холмистым равнинам.

Я лежал полумертвый, но все же у меня хватило сил спросить:

— Что было потом?

— А ты не обратил внимания?

— Я имею в виду — у Брюса с Роклендом.

— Хватит об этом! Мне вообще не надо было ничего об этом рассказывать.

— В таком случае мне пора спать.

— Правда? Неужели ты говоришь серьезно?.. Правда?

— Перестань, Бекки. Какие бы это ни были древние традиции, перестань. Потому что это не доведет до добра. Послушай, мне не стыдно признаться, что я вымотан. Больше ничего не могу. У меня нет ни малейшего желания ставить какие-то рекорды. Я уже вышел из того детского возраста, когда хочется кому-то что-то доказать. О’кей? Бекки, мне надо выспаться.

— Да, дорогой. Я полностью с тобой согласна. Бедняжка, я высосала из тебя все соки.

— Тогда прекрати.

— Только не надо показывать, как ты мучаешься. Это ужасно невежливо с твоей стороны. Трэвис, дорогой мой, только позволь мне доказать нам обоим, что сегодня ты уже ни на что не способен.

— Это уже и так доказано.

Не обращая внимания на мои слова и тихо что-то нашептывая, она придвинулась поближе и опустила свои горячие руки на мое тело. Господи, пронеслось у меня в голове, да она заводит меня как старый драндулет с заглохшим мотором! Нет искры, и она вылезает из кабины и пытается завести мотор вручную. Сильнее… еще сильнее… ага! — есть! Теперь продуть карбюратор и попробовать еще раз… Черт возьми, что она там бормочет? Боже мой, «Давай еще разок». Куда больше подошло бы «Покойтесь с миром». Старый, полу развалившийся мотор заводится, чихает, замолкает вновь, и вдруг — боже мой! — чихание переходит в глухой рев. Она вскакивает за руль, включает передачу, и я вновь погружаюсь в горячее неистовство, обхватив ее гибкую спину, пытаясь в своем бесконечном и бездумном ослеплении, в протестующем визге постельных пружин вбить ее сквозь эти проклятые шелковые простыни, сквозь толстый ковер, паркет и фундамент в мягкую черную землю Мексики, где я буду похоронен без фанфар и буду спать, спать, спать… не просыпаясь.

Когда я проснулся в десять утра в субботу, Майера в комнате не было. Выйдя из душа, я увидел, что он сидит на своей кровати и, заткнув за ухо красный цветок, с усмешкой смотрит на меня.