Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

— Без сомнения, кто-то пытается запугать Арне и прогнать его отсюда, полагая, что даже просвещенный современный человек станет суеверным после хорошей встряски, — сказала Эбба. — Как видим, старым преданием воспользовались достаточно эффективно.

— Ты не могла придумать более банального объяснения? — заметил я. — Правда, к подобному финалу иной раз приводят свои романы писатели-детективщики, когда пишут о призраках. Не считая, конечно, Карстена, который имеет дело только с настоящими привидениями.

— Самые банальные объяснения, как правило, самые верные, — возразила Эбба. — Ничего нового Карстен тебе не скажет. Сам он верит в привидения только потому, что они его кормят.

Тропинка привела нас на узкий мыс, на краю которого стоял голубой рыбацкий домик, хорошенький, ухоженный сёрланнский домик с белоснежными кружевными занавесками на окнах. Карстен в значительной степени был дитя богемы, но в вопросах жилья он придерживался строгих буржуазных идеалов. Через минуту Карстен уже открывал нам дверь, счастливый тем, что мы прервали его работу.

Он ввел нас в комнату, в которой мое внимание прежде всего привлекли две репродукции Брейгеля и Гойи, вполне отражающие пристрастие Карстена ко всяким кошмарам. Все стены сплошь были уставлены книжными полками. У окна стоял старинный дубовый письменный стол, на котором лежало несколько примечательных предметов — нож для разрезания бумаги в виде кривой арабской сабли, маленький позолоченный сфинкс, служивший просто-напросто прессом, несколько ручек с выгравированными на них иероглифами и, наконец, большая пепельница, украшенная вырезанным черепом. Множество окурков свидетельствовали о высокой продуктивности писателя. На столе была раскрыта толстая книга. Я заглянул в нее, это были произведения французского астронома. Камиля Фламмариона.

— Потрясающий сборник, — сказал Карстен. — Он содержит более пятисот научно проанализированных оккультных наблюдений. Тут для меня материала на десяток книг.

— Это все равно что ходить по воду за ручей, — сказал я. — У тебя под носом происходят чудеса почище. Чего ты в книги зарылся, когда жизнь сама преподносит тебе такой материал!

И я рассказал Карстену про комод. Он так и загорелся.

— А я что говорил? Ну, и долго еще придется доказывать скептикам очевидное? Впрочем, люди видят только то, что хотят увидеть. Бороться с глупостью…

— Бороться с глупостью не под силу даже писателю-детективщику, — перебил его Танкред и сел на диван. — Достопочтенный оборотень, надежда и опора всех мертвецов, усталым путникам, нашедшим приют в твоем гостеприимном доме, необходимо утолить жажду.

Карстен принес рюмки и бутылку портвейна.

— Мне бы хотелось узнать побольше про этого Пале, — сказала Моника. — И про Лиззи. Они оба очень интересуют меня. Расскажи все, что ты о них знаешь, Карстен.

— О самом Пале я знаю не больше вашего, — ответил Карстен. — Это сфинкс, который не распространяется о своем прошлом. Известно только, что он много лет жил в Америке и был там пастором. Даже своей жене он мало что рассказал о себе. Лиззи я знаю почти год. У нее необычная судьба. В тринадцать лет она потеряла родителей и с тех пор жила по родственникам, которые не упускали случая напомнить ей, что держат ее из милости. Ее положение было не лучше, чем у маленьких героев романа Габриеля Скотта «Беззащитные». В прошлом году она приехала из Хортена в Лиллесанн к дяде и тете. Они приложили много усилий, чтобы сломить в ней последнее мужество.

— Да уж, с жизнерадостными героинями Бьёрнсона у нее мало общего, — заметил я. — Ее мрачность скорее в духе Ибсена. Кстати, сколько ей лет?

— Всего двадцать один год. У нее светлая голова, и, конечно, она давно могла бы найти себе приличную работу. Но эти проклятые родственники хотели держать ее в подчинении, пока она не достигнет совершеннолетия.

— Каждый человек, достигший восемнадцатилетнего возраста, имеет право свободно заключать трудовые соглашения, — вставил я. — Рагнар Кнопф, «Норвежское право», параграф пятнадцатый. Вы, между прочим, имеете дело с юристом, а не с кем-нибудь еще.

— Все это так, но родня задурила ей голову словами о чувстве долга, благодарности и обязанностях, с нею связанных. И Лиззи в силу своей слабости и податливости подчинилась им и продолжала вести жизнь домашней рабыни. В это время на горизонте появился Пале. Лиззи случайно познакомилась с ним в магазине. Он произвел на нее неизгладимое впечатление. Лиззи рассказала ему свою историю, и в конце концов он предложил ей место экономки в Пасторской усадьбе. Лиззи с радостью согласилась, увидев в этом возможность наконец-то стать самостоятельной. Благодаря необъяснимой силе, которую внушил ей незнакомец, Лиззи смогла освободиться от родственников. После скандального разрыва с дядей и тетей она переехала в Хейланд. А через месяц уже вышла замуж за Пале. Похоже, что в Америке современный темп жизни заразил и богословов.