Энтони Беркли - Тайна семьи Вейн. Второй выстрел

– Значит, говорите, это важнейшее вещественное доказательство, обнаруженное с тех пор, как вы взялись за это дело, сэр? – послышался голос у них за спиной. – Что ж, улика действительно любопытная. Не позволите ли взглянуть на нее?

Все трое вздрогнули и разом повернулись. Энтони вытаращил глаза, Маргарет напряглась, а Роджер ухмыльнулся.

– Приветствую вас, инспектор! – вскричал детектив-любитель. – Откуда, хотелось бы знать, вы выпрыгнули?

– Не догадываетесь? Из пещеры, разумеется, – ответил инспектор с веселыми искорками в голубых глазах, завладевая врученной ему туфлей. – Правда, не выпрыгнул, а правильнее будет сказать, еле выполз. – Он крутил обувь в руках, осматривая ее взглядом профессионала со всех сторон.

– Кстати, нашли в пещере что-нибудь интересное? – осведомился Роджер с нарочитой небрежностью.

Инспектор оторвал взгляд от туфли, и в его глазах снова заплясали веселые искорки.

– Только то, что, как я понимаю, уже нашли вы, мистер Шерингэм, – ответил Морсби с едва заметной иронией в голосе. – Номер «Лондон опиньен», не так ли?

– Хочется надеяться, что вы оценили находку так же высоко, как и я, – бросил Роджер, у которого слова инспектора вызвали непонятное смущение.

Энтони с недовольным видом наблюдал за собеседниками. По его мнению, инспектор, включивший такую благородную, с возвышенной душой девушку, как Маргарет, в число главных подозреваемых на основании одних лишь весьма сомнительных материальных свидетельств, должен был, по идее, испытывать в ее присутствии чувство дискомфорта, раскаяния или чего-то в этом роде, однако ничего подобного не наблюдалось. Инспектор просто-напросто игнорировал девушку, будто напрочь забыв о ее существовании. А это наверняка что-то значило.

– Возможно, вам уже пора возвращаться? – обратился Энтони к упомянутой особе с возвышенной душой, стараясь скрыть свои чувства к ней за обезличенной светской вежливостью. – Если так, то я, с вашего позволения, провожу вас до дома.

– Большое спасибо. Вы очень любезны, – в той же манере ответила девушка, после чего они с Энтони, ни с кем не попрощавшись, повернулись и с прямыми спинами, какой-то деревянной походкой двинулись в обратную сторону по той же тропинке, по которой пришли сюда.

Инспектор Морсби, находившийся, так сказать, при исполнении, похоже, отметал все не относящиеся к делу чувства, поэтому даже столь явная демонстрация негативного отношения к его персоне не вызвала у него никакой видимой реакции, тем более сожаления.

– О газете пока ничего не скажу, – произнес он, даже не соизволив проводить взглядом удаляющуюся парочку, – а вот эта старая туфля действительно представляет определенный интерес. – Инспектор покрутил мокрую обувь в руках. – В самое ближайшее время пошлю на берег своего человека, чтобы он поискал ей пару. А теперь, мистер Шерингэм, прошу вас сесть вот на этот плоский камешек и рассказать мне все. О том, в частности, что убедило вас в причастности к убийству мужчины и о чем поведал вам этот старый номер «Лондон опиньон».

Честно говоря, в планы Роджера не входило делиться с инспектором всеми своими достижениями в расследовании, тем более рассказывать в деталях о своей теории и говорить о том, какое место в ней занимала найденная туфля. Но у Роджера не осталось сомнений в том, что инспектор вызывает его на своего рода состязание, а подобный вызов он проигнорировать никак не мог. В общем, так или иначе, но инспектор, прибегнув к лести, хитрости и хорошо отработанным в Скотленд-Ярде приемам допроса свидетелей, постепенно вытянул из Роджера всю необходимую ему информацию, а также узнал о том, чем он занимался последние двенадцать часов. В этой связи с уверенностью можно было сказать, что инспектор Морсби не зря пользовался в своем учреждении таким высоким авторитетом.

– Что ж, не могу утверждать, что вы двигаетесь по ложному пути, – заметил инспектор, когда Роджер завершил наконец свой рассказ о созданной его могучим интеллектом новейшей теории преступления. – Одновременно не стану говорить, что вы правы абсолютно во всем. Аргументация у вас прочная, и хотя я хорошо вижу в ней досадные пробелы, вам, я уверен, не составит большого труда заполнить их. Тем не менее обстоятельства этого дела настолько смутны и запутанны, что пока не представляется возможным дать однозначные ответы на все ключевые вопросы, которые нас волнуют.