Искандер Муратов - Её зовут Анна…

– Добрый вечер, Анна. Вы позволите мне пройти с вами в квартиру? Для меня это крайне важно. Ваш супруг сказал, что подумает и даст мне добро. Ну, Анна! – умолял незнакомец.

– Бог с вами, поднимайтесь. Только ненадолго! – с раздражением в голосе ответила она.

– Благодарю вас! А кто этот молодой человек? – поинтересовался мужчина, глядя на меня.

– Какая вам разница, Илларион Анатольевич? Поднимайтесь, – резко ответила Анна Сергеевна и указала рукой на подъездную дверь.

Пропустив Анну Сергеевну и незнакомца в подъезд первыми, все вместе молча, поднялись на четвёртый этаж. Анна Сергеевна достала ключи и открыла дверь своей квартиры.

Мы переступили порог и Илларион Анатольевич осторожно, с некоторой загадочностью в голосе спросил:

– Не появлялась она этой ночью?

Он был бледный как полотно, глаза его округлились и руки дрожали.

Глядя на экстрасенса, я где-то в глубине души пожалел, что согласился помочь своей шефине.

– Не появлялась, слава Богу. Я вечером святой водой все углы квартиры окропила, – ответила Анна.

От того, что я услышал, моё сердце учащённо забилось. Посмотрев на меня, Анна сказала:

– Это экстрасенс. Мы ему на днях звонили. Он с того дня нам покоя не дает. Не обращай внимания. Он скоро уйдёт.

Признаться, меня не столько пугало возможное присутствие приведения в квартире, сколько было не комфортно от всей суматохи, которую создавал этот экстрасенс.

Илларион Анатольевич спешно прошёлся по комнатам, что – то бормоча себе под нос. Его поведение меня раздражало. Не сказать, что очень сильно, но лепет каких-то невнятных слов убивал моё представление о нормальном экстрасенсе. Я прошёл в зал и сел на диван. Под руку мне попался какой-то журнал, и я стал рассматривать картинки. Медиум косо посмотрел на меня сквозь свои большие очки в роговой оправе и стремительно направился в мою сторону. От его действий мне стало не по себе.

– Немедленно вставайте! Уходите с этого места! – закричал он.

Я пулей вскочил с дивана. Медиум продолжал смотреть туда, где совсем недавно я сидел. Он держал в руках крест и говорил что – то невнятное, показывая на стену. У меня по коже побежали мурашки. Я не мог ни шелохнуться, ни сделать шага. Такого я не видел никогда. Через несколько минут, какая-то неведомая сила отбросила его на приличное расстояние. Провидец упал, но поднялся и продолжил читать. По словам, которые, доносились до меня, я понял, что это были молитвы. Сделав шаг, его снова что-то с силой откинуло в сторону.

В комнату вбежала Анна и от того, что она увидела, её стало трясти мелкой дрожью. Она опустилась на корточки, как бы прячась за подлокотник дивана, который стоял прямо у входа. Внутри меня, от всего происходящего, творилось что-то необъяснимое. Мне было страшно и в то же время, я не до конца понимал, что происходило с этим экстрасенсом. Я решил выйти из комнаты и направился туда, где искала укрытия Анна Сергеевна. Я поднял её на руки и вынес из зала на кухню, закрыв за собой дверь зала.

– Ты видел? – спросила она дрожащим от страха голосом.

– Видел, но не её, пусть он сам там разбирается, – ответил я. Мы прошли на кухню и я усадил её на табуретку.

Из зала доносились страшные, нечеловеческие крики Иллариона Анатольевича, от которых признаться было очень не по себе. Позднее к крикам добавился звон разбивающегося стекла. Вероятно, это была посуда, которая стояла на комоде в зале.

Мы молча, сидели и смотрели друг на друг. Я предложил своей шефине воды, и она не отказалась. В это время на кухню зашёл Илларион Анатольевич. Лицо его было в ссадинах и кровоподтёках. Больше всего меня удивило то, что это были следы ногтей. Я налил воды и подал стакан Анне, которая испуганно смотрела на экстрасенса.

– Анна, вы можете, пока не беспокоиться. Я почитал молитву. Она больше не будет вам мешать, – сказал Илларион Анатольевич.

И тут моё терпение лопнуло. Я не выдержал и вмешался в разговор:

– Чёрт бы вас всех побрал! Кто-нибудь, наконец, объяснит мне, что здесь происходит?

– А вы, молодой человек, кто? – спросил экстрасенс.

Должен признаться, в школе я был драчуном. Все преподаватели удивлялись тому, как мне удавалось быть отличником в учёбе, и одновременно хулиганом местного разлива. Если вдруг я чувствовал, что мой оппонент начинал говорить какую-то запредельную ерунду, то мог врезать хорошенько, чтобы тот понял, что говорить нужно по существу.

С возрастом я стал спокойнее. И моё боксёрское прошлое не напоминало о себе. Только на первом курсе института, когда какой-то четверокурсник захотел мне показать, где находятся юга, мне пришлось ему ответить. Но это был единичный случай. Я старался никогда без острой необходимости не применять своих спортивных навыков.