Татьяна Хрисанфова - Чисто деревенское убийство

Ванька, не удостоив ее вниманием, ответил на вопрос следователя:

– Иваныч я. Иван Иваныч, а по-деревенскому, так Ванька-хохол. Привык уже.

Следователь понял, что перед ним никто иной, как муж той самой Тайки – хохлушки, о которой он был наслышан. Макаров, исподтишка, оглядел мужчину.

Но тот перехватил его взгляд.

– Оцениваешь, мог я убить или нет? – усмехнулся Ванька.

– Не без того, – не стал скрывать и притворяться Макаров. Ванька ему нравился своей непосредственностью.

В это время из дома вышел еще один мужчина, средних лет.

Макаров подавил в себе возглас удивления. Он сегодня уже три раза видел этого человека. Тот поздоровался, словно забыл, что делал это уже несколько раз за последние полчаса.

– Сын мой. – представил его Ванька.

Макаров недоверчиво посмотрел на обоих.

Сын совершенно ничем не напоминал отца.

«Может на мать похож», – озадаченно подумал Макаров.

Сын протянул запотевший кувшин и два стакана.

Ванька налил компот и протянул полный стакан следователю.

Макаров с удовольствием отхлебнул холодный напиток, ощутив приятную вишневую кислинку и аромат летних яблок.

– Вкусно, – похвалил он.

– А то! – согласился довольный хозяин. – Все из своего сада.

Некоторое время они, молча, смаковали напиток.

– А сын-то – не родной мне, – бросил на следователя взгляд из-под бровей Ванька, решив не скрывать очевидности факта.

Макаров поперхнулся компотом.

Уж очень непосредственен оказался собеседник. Устал бояться или не виновен? Можно ли сразу вычеркнуть его из длиннющего списка подозреваемых?

– Не родной. – повторил Ванька. – Жена моя по молодости дура была.

– Так уж и «дура»?! – не согласилась невидимая супруга.

– Дура, дура, – равнодушно повторил Ванька.

Видимо, для него этот факт давно ничего не значил.

– Вбила себе в голову, что Ротаня в нее влюбился…, – продолжал Иван. – Я-то целыми днями да ночами на тракторе пахал, а они по балкам… Ну, понимаешь, чем занимались. Потом она заявляет мне: «Ванька, беременная я!» Поначалу, не поверил. Все лето то пахал, то сеял, сено косил, не до того было. Потом мужики глаза открыли.

– «Мужики ему глаза открыли», – перебила его супруга из – за занавески в дверном проеме. – Я тебе сама призналась.

– Сама, сама, – усмехнулся Ванька. – Угрожать стала, что из дома уйдет, что любит его! Тьфу! – плюнул он на дорожку.

– Влюбилась она! Он – слюнявый вечно! А у нас: пятеро по лавкам…

– И вы решили… – подсказал ему Макаров после долгого молчания.

– Переживал я, конечно, – было видно, что Ваньке с трудом даются воспоминания, – а потом подумал:

«Малец – не причем. Своих вон сколько, без куска хлеба не сидят, одеты-обуты. И этому хватит. Как говорится: до кучи».

– Живет с нами, теперь он нас кормит. Не могу плохого сказать. Свои-то в город подались.

– Ну а… – протянул Макаров.

Ванька понял его.

– Не я один на Ротаню зуб имел, – поднял он глаза на следователя. – У него каждый год дети рождались в деревне. Много было желающих добраться до его глотки да придушить гниду.

– Спасибо за беседу, – поднялся Макаров. – И компот у вас отличный. Спасибо!

– Заходи компоту попить, – пригласил на прощание Ванька.

Тайка-хохлушка так и не показалась из-за занавески.

Ванька понравился Макарову.

Рассудительный, добрый, спокойный. И взгляд у него умный.

Макаров мгновение подумал и поставил жирный прочерк в своем длиннющем списке в рабочем блокноте.

Ефимовна смотрела телевизор. Она внимательно всматривалась в экран, где показывали очередные новости. Звук в аппарате давно отсутствовал, поэтому Ефимовна научилась понимать по губам все, что происходило в мире интересного. Она любила быть в курсе всех событий. Витёк иногда спрашивал, зачем ей, восьмидесятилетней старухе, знать, где метеорит упасть должен, какие очередные козни затевает Америка против мировой экономики? Бабка сразу окрысивалась против политически неподкованного бомжа.

– Ты, Витёк, недальновидный! – вскипала Ефимовна, стоило только тому высказать скептическое мнение по поводу ввода американских солдат во все мелкие европейские страны.

– А вдруг войну затеют? – кричала она.

– Ефимовна! – удивлялся Витёк. – Тебе ли войны бояться?

– Как жа не бояться, – съеживалась Ефимовна. – Вдруг не успею простыню достать да на кладбище дойтить, ежели не предупредят в новостях.

– Ну, ты даешь, – удивлялся Витёк. – Не будет никакой войны.