Жорж Сименон: Мегрэ у коронера

— Если я правильно понимаю, они возвращаются в казарму, когда им заблагорассудится?

Вопрос удивил Коула.

— Естественно!

— Даже в четыре часа утра, если им так угодно?

— Если они свободны от службы, то вообще могут не возвращаться.

— А если напьются?

— Это никого не касается. Главное, чтобы они хорошо делали свое дело.

Почему это так бесило Мегрэ? Может быть, потому что он вспомнил свою военную службу, поверки в десять вечера, многонедельные ожидания скудного увольнения в город до двадцати четырех ноль-ноль?

— Не забывайте, они все добровольцы.

— Я знаю. А где можно завербоваться в армию?

— Где угодно. На улице, например. Вы никогда не обращали внимания на фургоны, которые иногда останавливаются на перекрестках и из них несется музыка? Внутри там развешены фотографии экзотических стран и сидит сержант, расписывающий прелести солдатского ремесла.

У Коула вечно был такой вид, будто он беспрерывно играет с жизнью и это его забавляет.

— Народ там, конечно, всякий, как в любой армии. Думаю, у вас тоже на военную службу берут не одних только пай-мальчиков. Хэлло, Билл! Мой друг Джулиус! Have a drink!

В десятый, если не в двадцатый раз за вечер Мегрэ выслушивал от очередного знакомца рассказ о его парижских приключениях. Все они, оказывается, бывали в Париже. И все повествовали об этом одинаково игривым тоном.

— Have a drink!

Мегрэ подумал, что если бы завтра коронер стал его допрашивать, пришлось бы отвечать: «Не помню, сколько стаканов. Наверное, около двадцати».

С каждым новым стаканом Мегрэ становился более замкнутым, и даже вид у него сделался строптивый, как у сержанта О'Нила.

Он все пытался понять и наконец понял-таки, почему его раздражает Гарри Коул. Этот фэбээровец считает, что у себя в стране Мегрэ, несомненно, величина, но здесь, в Соединенных Штатах, ничего не смыслит в происходящем Глядя на задумавшегося Мегрэ, Коул посмеивался. Однако Мегрэ считал, что люди и человеческие страсти везде одинаковы. Надо только отрешиться от внешних отличий, от всего, вызывающего удивление, например, от двадцатиэтажных зданий, пустыни, кактусов, ковбойских сапог и шляп, автоматов с кружащимися никелированными шариками и автоматических проигрывателей.

«Итак, пятеро сержантов и одна девушка. Они пили». Пили механически, так же, как сейчас Мегрэ, как все сидящие в этом баре.

— Хэлло, Гарри!

— Хэлло, Джим!

Можно подумать, что у них тут ни у кого нет фамилии. И все они лучшие друзья. Коул, представляя кого-нибудь Мегрэ, всякий раз проникновенным голосом добавлял: «Великолепный малый!» Или того лучше: «Сногсшибательный парень!» И ведь ни разу не произнес: «Негодяй!».

Куда подевались все негодяи? Может, здесь они вообще не водятся?

Или просто к ним тут относятся снисходительней?

— Как вы думаете, те пятеро сегодня вечером могли уйти из казарм?

— А кто им запретит?

Послужить бы им в Париже! Попробовали бы они не вернуться в казарму!

— Их ведь ни в чем не обвиняют, не так ли?

— Пока нет, — пробормотал Мегрэ.

— До тех пор, пока человек не признан виновным…

— Знаю, знаю!

И Мегрэ в раздражении осушил стакан. Потом стал наблюдать за одной парочкой. Уже минут пять они целовались взасос, причем рук мужчины не было видно.

— Скажите, они, вероятно, не женаты?

— Нет.

— Они могут снять номер в отеле?

— Только записавшись мужем и женой, но это нарушение закона, и у них могут быть неприятности, особенно если они прибыли из другого штата.

— Где же тогда им переспать?

— Начнем с того, что неизвестно, есть ли у них сейчас в этом надобность.

Мегрэ раздраженно пожал плечами.

— В конце концов, существует машина.

— А вдруг у них нет машины?

— Это маловероятно. У большинства людей есть машины. Ну а отсутствие машины делает их желание неосуществимым.

— А если они устроятся на улице?

— Это им будет дорого стоить.

— А если девушке окажется семнадцать с половиной лет вместо восемнадцати?

— Ее партнеру это может обойтись в десять лет каторжной тюрьмы.

— Но Бесси Митчелл не было восемнадцати.

— Она уже была замужем и развелась.

— А Мэгги Уоллек, любовнице музыканта?

— С чего вы это взяли?

— Но это же очевидно.

— А вы их видели в постели?

Мегрэ стиснул зубы.

— Имейте в виду, она тоже была замужем. И тоже разведена.

— А Эрна Болтон, приятельница брата Бесси?

— Ей двадцать лет.

— Вы что, знакомились с делом?

— Я? Оно не относится ко мне. Я же вам уже говорил: это не федеральное преступление. Вот если бы они в преступных целях использовали свое служебное положение, тогда бы наше ведомство занялось ими. Или если бы они выкурили по одной-единственной сигарете с марихуаной. Have a drink, Julius!