Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора. Том 2

— Не забывайте, господа, что мы тут находимся на японской территории и, не обратись ко мне посол, я не имел бы права сюда войти. Все посольства пользуются правом экстерриториальности.

— Но эти права, полагаю, не распространяются на улицы Парижа, — с язвительной улыбкой вставил Канецкий.

— Я вас не понимаю, — возразил префект.

— Тут и понимать нечего. Барон подвергся нападению, его связали, его даму насильно увезли и все это произошло на основании закона об экстерриториальности?! Благодарю вас…

— Принцесса очень извиняется, что сейчас не может принять барона, а просит позволения написать ему через несколько дней, т. е. после похорон брата, — доложил швейцар.

Барон смолчал, очень хорошо понимая, что принцесса тут не при чем. Но Канецкий вспылил.

— Мало ли что говорять эти негодяи! Принцесса не могла не принять барона. Все это ложь, насмешка над элементарными требованиями законности и порядочности.

— Прошу вас так не выражаться, — остановил его префект и, обращаясь к швейцару, крикнул:

— Пусть подают.

Экипаж представителя полиции быстро покатил по направлению к набережной Орсе.

В кабинете префекта барон и Канецкий разразились бранью по адресу посла.

— Я тут ничего не могу сделать, — сказал префект. — Во всяком случае, вы не имели права врываться в иностранное посольство.

— Совершенно верно, господин префект, — возразил барон, — но что же нам делать? Войдите в мое положение. Не могу же я бросить принцессу, оставив ее в руках лиц, готовых на все.

— Она японка и принцесса, а потому посол руководствуется полученными инструкциями. Тут даже с законной стороны ничего возразить нельзя. Я вам сочувствую, как француз, как джентльмен, но с точки зрения законности, я могу только рассматривать степень участия посольства в уличном нападении, если на то у меня будут фактические данные. Готов с вами во всем согласиться. Но личное мнение не может еще служить аргументом для судебной власти. Убеждения останутся убеждениями, а закон требует веские доказательства. По французским законам еще недостаточно одного заявления пострадавшего. Я могу нарядить следствие; но к чему оно приведет? Допрашивать посла — не имею права, прочие виновники, кроме Ямато, вам не известны. К тому же и Ямато числится в составе членов посольства. Вы сами видите, что и ничего не могу сделать при столь шатких данных.

Барон замолчал. Он сознавал безвыходность подобного положений, но Канецкий что-то пробормотал под нос и злобно глядел на префекта.

В комнату внесли переписанный протокол.

— Потрудитесь подписать протокол. Это простая формальность. Я полагаю, что господин маркиз вряд ли пожелает, чтобы весь этот скандал сделался достоянием улицы и суда.

Канецкий и барон молча подписали бумагу.

— Очень, очень сожалею о печальном инциденте, — сказал префект, подавая руку на прощанье. — А вы, господин Канецкий, не волнуйтесь, иначе и себя и барона поставите в очень затруднительное положение. Не забывайте, что вы иностранцы и что гостеприимством Франций можно пользоваться лишь при условие уважения к ее законам.

— Какие чудные хризантемы я нашла у Дюруа! — сказала старушка, подавая Хризанте букет этих южных цветов.

Принцесса взглянула на цветы и улыбнулась.

— Это жалкая пародия на те, которые растут у нас, — вздохнула она.

Старушка удивилась:

— Неужели?

— Конечно. О, если бы вы посмотрели, какие громадные цветы растут у нас даже в диком состоянии! — воскликнула она.

Старушка продолжала изумляться.

— Я хочу пройти в кумирню. Где мое белое платье? — сказала принцесса.

— Сейчас его принесут.

Действительно, через несколько минут в комнату принцессы была внесена большая картонка.

— Помогите мне одеться, — сказала принцесса, обращаясь к старушке.

Принцессу охватило сильное волнение.

Мысль увидеть брата-покойника пугала ее. Но это был последний долг, и она сознательно обрекала себя на это мрачное испытание.

В кумирне царила мертвая тишина. Мощная фигура Будды подавляла своими огромными размерами. Кругом по стенам развешаны были изображения лисиц, голубей и даже лошадей; перед этими божествами курился фимиам.

По обеим сторонам большого жертвенника на подставках в виде дракона возвышались две бронзовые вазы артистической работы.

Лампионы и цветные фонарики дополняли убранство кумирни. Неуверенно ступая, принцесса спустилась по широкой лестнице и направилась к гроту, посреди которого, на небольшом возвышении, виднелся труп принца.