Маргарита Сосницкая - Битва розы

Обняв подушку, будто это была большая пушистая кошка, Елена согрелась и заснула.

Расстояние между Родосом, которому досталось тепленькое место под эгейским солнцем в цепи Додеканесса, и бродягой «Эль Солем» резко сокращалось.

На борту «Эль Сола» выходил ежедневный англо-немецко-франко-итало-испанский листок со сводкой погоды, расписанием и распорядком прибытий-отбытий, мероприятий и краткой презентацией то капитана, Константина Христофоридиса, то шеф-повара, Марио Маласпина, то ответственного за человеческие ресурсы Джозефа Смита. С утра листок уже разложен по проволочным этажеркам в коридорах. По пути в буфет отец Александр взял его с верхней полки на английском – ему-то все едино, на каком, ежели не на собственном; пожилая дама доставала с нижней, нагнувшись так, что пришлось положить ладонь на поясницу. «Сверху не могла взять? – удивился отец Александр, но обратил внимание, что на каждой полке была надпись, какой язык, и на самой нижней – испанский. – Ах, вот где собака зарыта… Англичанину и в малом голову надо высоко держать, а прочим – спину гнуть…»

У раздачи кофе Георгий Дмитриевич оказался рядом с Еленой. Она выглядела студенткой, собравшейся с утра побегать трусцой.

– И небожители по утрам едят булочки? – закинул удочку Палёв.

Елена охотно сделала б вид, что не заметила его, но по контракту предписывается абсолютная любезность с клиентами. Не дай Бог, кто пожалуется.

– Почему же? – скривилась она в улыбке. – Можно и салат. Но я уж по старой привычке.

Теперь были все основания позавтракать вместе. Разговор продолжился за столом.

– У каждой певицы есть свои песни. А у вас их нет?

Елена вспыхнула:

– Ну, знаете… Нам полагается международно признанный репертуар, это раз. И неужели вы думаете, певица, которая четыре часа в день, полсмены у станка, поет этот репертуар… может еще высекать из себя искры? Рутина убивает искусство… и вдохновение.

– Простите, не думал, что задену больную струну. Просто певица заявляет о себе новыми песнями.

– Понимаю. Но я здесь грузчик в музыке, маляр, даже не прораб, а вы об архитекторе заговорили, о сочинительстве под гитару.

– Елена… ваше имя со сцены объявляют. А как ваша фамилия?

Это ее насторожило: что, в жалобную книгу писать собирался? От русских того и жди. Хотя и без фамилии обозначить можно.

– Гречаная, – улыбнулась она беззаботно и допила кофе.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Плыть по Греции с Еленой Гречаной! Это миф… сказка… – и помолчав, добавил. – Хотя и тавтология: с Эллинкой Эллинской, Гречанкой Гречаной.

Тем временем теплоход подплывал к Родосу, и всякие разговоры отставлялись: ведь туризм – это зрелище, вскормленное не жаждой хлеба.

Все побережье представляло собой одну сплошную крепость. А там, где возведен круглый форт Святого Николы, предположительно стояла знаменитая статуя колосса Родосского, между бронзовыми ногами которого заходили в гавань парусники. Это диво было воздвигнуто за 290 лет до нашей эры и повержено землетрясением уже в 234-ом году, а эра наша еще не наступила. Останки его объявили священными, и они пролежали нетронутыми около девяти веков, пока их не утащили арабы и не продали какому-то иудею из Эмесы. Как выглядел колосс, в истории не сохранилось. Все это излагалось в бортовом листке.

Георгий Дмитриевич сошел на берег в компании отца Александра. От порта до городской стены прогулка заняла минут пять. Родос являл собой прописной образец города-крепости, как бы наставлявший, что за теплое место под солнцем надо жестоко сражаться. Дома вплотную лепились друг к другу, из стратегических соображений своей эпохи часто слепые, без единого окна. Улочки напоминали коридоры такой ширины, что если бы два рыцаря со шпагами на поясе шли друг другу навстречу, то шпаги бы их непременно скрестились. Ни о каких клумбах или палисадниковых излишествах здесь не могло быть и речи. Выйдешь из спальни в такой коридор, не заметишь, что оказался на улице.

От клаустрофобии город спасала набережная. Море, всегда новое, величественное, располагало к философскому настроению, когда кожей можно ощутить скоротечность тысячелетий, над которыми властвует миг.

– Да, вечное рядом, – не преминул изречь отец Александр, глядя из-под ладони в морскую даль.

В лавчонках для туристов продавались сотни пестрых сувениров, но достаточно было заглянуть в пару из них, чтобы освоить полный ассортимент острова. Открытки были выставлены прямо на улице. Во всех ракурсах и красоте на них изображалась мировая слава острова – колосс Родосский. Он поставил мускулистые ноги на два мыса, и между ними плыли на поднятых парусах крошки каравеллы, шхуны, бригантины.