Маргарита Сосницкая - Битва розы

Потом играл оркестр, выходил иллюзионист, взявший себе ассистента из зрителей, опять мелькал кордебалет, и пела певица. Об окончании этой клубно-ресторанной самодеятельности не хуже, чем в каком Крыжополе, снова на пяти языках объявил с невероятным апломбом ведущий и представил публике оркестр:

– Мища! Игор! Натаща!

Танцовщиц:

– Катья! (ту, что Георгий Дмитриевич оставил бы), Звэта! (компрачикосная), Татиана, Звэтлана! (ветеранка).

Каждая из них покружилась и сделала поклон. И последнею вызвали певицу:

– Елена!

Она под барабанную дробь поспешила на край сцены и присела на одно колено.

Георгий Дмитриевич чуть не упал со стула, и не только потому, что шалила волна: «Ба! Да они русские! Как же я сразу не сообразил… Значит, я на этой скорлупе не один…» И он не медля отправился бы к музыкантам знакомиться, да ведущий объявил, что ночной сеанс шоу повторится через час. «Куда ж соваться… Людям работать надо».

Во время ночного сеанса Георгий Дмитриевич уже спал, укачанный пятибальной колыбельной Нептуна.

Завтрак и обед подавали шведским столом в носовом отсеке салона «Азур» под названием «буфет» с выходами как на открытую палубу, так и в сам салон. Набрав на поднос булок и кофе, Георгий Дмитриевич вышел на палубу. Море светилось нежно-невинной синевой, будто не имело ничего общего с тем ночным буяном, швырявшим корабль, как щепку; Георгий Дмитриевич улыбнулся морю и узнал за столиком девушку из кордебалета в простом спортивном костюме, – как раз ту, которую он оставил бы, – кажется, Катерину, и подошел к ней:

– Разрешите… рядом с вами?

Катя подняла лицо, совсем не такое бесшабашное, каким оно смотрелось со сцены, с легкой сыпью на щеке:

– Русский турист? На борту?

– А что – редкая птица? – Георгий Дмитриевич поставил поднос на стол и придвинул стул.

– Турист – да. За все время была одна пара.

– А так, не туристов, русских много? – он сел.

– Нет, руководитель оркестра из Москвы, еще скрипач и пианистка русские, но они из Эстонии.

– А вы? – но тут Георгий Дмитриевич догнал, что Катя говорит распевно, мягко, и опередил ответ. – Вы с Украины.

Катя засмеялась:

– Это понимаете вы. Для здешней публики, – она кивнула на азиатского мальчика, забравшего пустые тарелки, – мы все – русские. – А разве не так?

– По этой части вам лучше с нашей певицей пообщаться. У нее на этот счёт целая система… Я у нее – польская украинка: я ж из-под Львова. Две наши Светы – это молдавские украинки, они из Новосильцева, это другой рубеж, с Молдавией, а сама она – русская украинка… она ж то ли из Донецка, то ли из Луганска, – Катя встала. – Еще есть русские в дути шопе , но они латышки. Ну, мне пора. Увидимся еще, – и торопливо ушла.

Георгий Дмитриевич привстал, раскланялся и сел на место совсем озадаченный: вот тебе и на… пост-имперские разборки… А если подумать, оно так и есть… Украина – это сумма окраин всех граничащих с ней государств. Плюс русины. Оттого там и разброд такой, и никакой самостоятельности… Все они там – порубежники, только и глядят, с какого боку лучше. Лебедь, рак и щука,… каждый тянет территорию в свою сторону. Интересно, а украинские украинцы – это ж кто?

В тот вечер отца Александра не выманили бы на ужин никакими калачами. Георгий Дмитриевич трапезничал в одиночестве, задаваясь вопросом, кто же тот таинственный незнакомец, кого безнадежно поджидают пустые тарелки, прибор, салфетка?

На следующее утро его разбудила радиорубка:

– Проплываем Итаку. Слева по курсу Итака, остров легендарного Одиссея…

Георгий Дмитриевич, поспешно облачась в пальто поверх пижамы, в тапочках на босу ногу выбежал из каюты и – пулей по лестнице, через две ступеньки, устремился на открытую палубу. Не дай Бог, опоздает, пропустит этот всепетый клочок земли, обетованной, потому как родной, куда Одиссей, сверхчеловек античности, плыл через сто морей, сто преград.

– Этот самый крохотный из Ионических островов, – вещала металлическая радиорубка, – площадью сто три квадратных километра, является и самым знаменитым благодаря бессмертной поэме Гомера. Последние археологические раскопки подтвердили достоверность его описаний.

Выходя на палубу, Георгий Дмитриевич чуть не столкнулся с отцом Александром, спешившим не меньше него. Они обменялись вежливо-извинительными улыбками и кинулись к перилам. Опасения опоздать были напрасны: остров оказался не таким уж маленьким. Это был изрядный холмогорб, напоминающий Аюдаг, за которым тянулся другой такой же Аюдаг, третий, четвертый. Минут сорок судно плыло вдоль его берегов. У морских народов есть специальное слово для такой навигации – costeggiare, coast.