Дилан Райт - Дом на распутье - Человек без лица

–Погоди, погоди. Расскажи мне про Петербург,– перебил Фрэнк.

Гейб смутился.

–Тебе правда интересно?– спросил он, ожидая нового подкола.

Но к его удивлению, Фрэнк закивал головой.

–Как человеку, который ни разу не бывал за пределами Англии, мне интересно всё, что касается других стран.

–Ты ни разу не был за границей?

–Возможно, и был, но это было так давно, что я совсем этого не помню. А после рождения моей сестры, как я уже сказал, дела пошли не лучшим образом. Так что нам было не до этого.

Напоминание о сестре Фрэнка вернуло Гейба к тем вопросом, которые он не успел озвучить перед прослушиванием.

–А почему ты так ненавидишь свою сестру?

Фрэнк перестал рыться в громаде пластинок. В его руках был большой конверт со сборником лучших песен Элтона Джона, разукрашенный преимущественно в жёлтый цвет.

–Ведь она же ни в чём не виновата,– продолжал свои рассуждения Гейб.– В твоём случае логично было бы винить мать, а не…

Договорить он не успел. Фрэнк с силой согнул конверт пополам. Было слышно, как внутри треснула пластинка. А спустя секунду Уоллис-младший схватил стопку остальных конвертов и яростно опрокинул всё её содержимое на пол. Бумажные упаковки рассыпались по полу. Лицо Фрэнка же перекосилось от злости.

–Ты,– проскрипел он зубами, тыча указательным пальцем в Гейба.

–Я,– спокойно отозвался Гейб.

–Ты,– повторил Фрэнк. Было видно, как эмоции мешают ему подбирать слова.– Не смей мне указывать, кого я могу ненавидеть, а кого нет! Это моё дело, и даже не смей совать в него свой нос! Ты не знаешь, через что прошла наша семья!

–Ох! Твоя семья?– саркастично спросил Гейб.– А мне казалось, что…

–ЗАТКНИСЬ!– завопил Фрэнк, и стены зала эхом повторили его приказ.

Гейб покорно исполнил просьбу. На несколько секунд повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь редкой барабанной дробью дождя по стеклянным окнам.

–И всё же такая ложь с твоей стороны была довольно неприятной,– сказал Гейб, когда Фрэнк более-менее успокоился. Однако чтобы предотвратить очередной всплеск эмоций у оппонента, он добавил,– В прочем, я, наверное, должен извиниться, ведь я тоже наврал тебе кое о чём.

–Да ладно?– с поддельным интересом спросил Фрэнк.– И о чём же?

Гейб сложил газету в четверо. Мальчик решил, что сегодня, пожалуй, больше не будет приступать к решению каких-либо головоломок, причём не обязательно этой, встал и сделал ровно три шага в сторону Фрэнка. Таким образом, он оказался в самом центре зала.

–Я никогда не был в Петербурге и понятия не имею, что из слухов – правда, а что – ложь,– сухо проговорил Гейб.– И отсюда следует, что я солгал ещё об одной вещи. Песню Фрэнка Синатры "Мой путь" я слышал всего лишь два раза, а не пять, как говорил до этого.

Он ожидал, что Фрэнк снова выкинет какое-нибудь оскорбление или попытается съязвить. Но Фрэнк молчал. А потому Гейб продолжил:

–Первый раз я действительно услышал её от уличных музыкантов в окраинном парке Ноттингема. А второй…– Гейб сделал паузу, наблюдая за реакцией Фрэнка. Тот ждал финала его реплики.—…на похоронах Ната.

С этими словами юный любитель детективов развернулся и быстро направился к выходу из зала, и ему было абсолютно плевать на то, о чём сейчас думает Фрэнк.

* * *

На небольшой площади перед поместьем, где прошлым утром припарковались несколько автомобилей самых разных семей, бурно кипела жизнь. Прибывшие гости готовились с минуты на минуту отправиться в дальний путь от дома господина Мортена до своего родного дома. Кому-то предстояло пробыть в дороге два часа, кому-то три, а кому-то целых пять или даже больше. Толпа народу спешила упаковать все привезённые с собой вещи. Слуги, в том числе и пожилой лакей Вильям, старались помочь, чем только могли. Ко всему прочему, день выдался не самым радужным, и не прекращавшийся дождь только и делал, что подливал масла во всеобщую суматоху.

Гейб стоял на крыльце под большим навесом и смотрел с высоты ступеней на картину, творившуюся внизу. Несмотря на навес, капли всё равно долетали до лица мальчика, из-за чего ему пришлось воспользоваться зонтом, который, к слову, был достаточно огромен и от того тяжёл. Родители сновали вокруг машины: отец таскал от последних ступенек багаж к автомобилю, попутно отдавая поручения, а мама эти самые поручения исполняла. Слева от автомобиля расположилась машина Робертсонов. Возле неё также туда-сюда бегали супруги, но только в отличие от Уилсонов, им ещё помогал их сын Эрне. За ней растянулся длинный кабриолет с откидным верхом. Эта механическая колесница принадлежала Амундсенам. Хёлле, как и Эрне, тоже помогал папе и маме.