Эллери Куин - Застекленная деревня. Расследует Эллери Квин (рассказы)

На следующий день тетушка Фанни Эдамс была убита.

Он был прижат к шаткой стене; вглядываясь сквозь дыру в холод тьмы, вдыхая зловоние из переулка за стеной, твердил, что он просто парень из Оклахомы, который собирался целоваться со своей девушкой в старом автомобиле под ивой у освещенной луной реки… Но они гасили об него сигареты и требовали сказать, что он сбрасывал со своего самолета на их деревни. Дыра в стене становилась все больше и больше, пока не превратилась в целую комнату, а он дергался, как форель на крючке, пытаясь увернуться от жалящего огня…

Джонни открыл глаза, лежа в темной комнате, покрытый потом.

— Кто здесь? — спросил он.

— Я, — послышался голос судьи. Палец старика протыкал в нем дырки. — Спал ты беспокойно, но разбудить тебя было нелегко. Вставай, Джонни!

— Который час?

— Почти пять. До пруда идти три мили, а крупная рыба клюет рано.

Они зашагали по Шинн-роуд, неся снаряжение для рыбалки и лагеря, — судья настоял на том, чтобы провести у пруда столько времени, сколько позволит небо, уже на рассвете грозившее дождем.

— Для такого старика, как я, полдня лучше, чем ничего, — заметил судья.

Каждый нес ружье, взятое из запертого ящика комода, где оружие, завернутое в промасленные тряпки, лежало среди коробок с патронами. Старый юрист не любил охоту ради развлечения — на территории его усадьбы висели объявления, строго запрещающие отстрел фазанов и ланей. Но охоту на кроликов, сурков и других вредителей он считал честной игрой.

— Когда клев закончится, мы поищем кроликов. Их здесь полным-полно — они спускаются в долину и пакостят на фермах. Может, удастся подстрелить лисицу. От них в этом году тоже достаточно вреда.

Он вручил Джонни 20-калиберную двустволку для кроликов, а себе взял ружье 22-го калибра, способное, по его словам, нагнать страху на чертовых сурков. Судья вздохнул, жалея, что рядом не трусит старая Поки, рыжий сеттер. Покахонтас [19] Покахонтас (Ребекка Ролф) (1595?–1617) — дочь индейского вождя Паухатана, спасшая от казни английского капитана Джона Смита. была его последней охотничьей собакой, ее фотография в рамке висела на стене кабинета, а за гаражом Джонни видел ее могилу.

— Мы с Поки славно проводили время в лесу, — промолвил судья Шинн.

— Несомненно, охотясь на бабочек, — усмехнулся Джонни.

Судья покраснел и пробормотал, что покончил со всеми глупостями сто лет назад.

День начался мирно, и ничто не омрачало удовольствия, кроме пасмурного неба. Они наловили лягушек для приманки и отплыли в старой плоскодонке, которую судья привез к пруду неделю назад. Им удалось поймать куда больше окуней, чем они надеялись. Потом они вытащили лодку на берег и снова забросили удочки. Улов содержал не только щук, но и пару форелей, что, по словам судьи, было событием века, так как считалось, что форели уже давно перевелись в Лягушачьем пруду.

— А я еще болтал вчера о дурных предчувствиях! — усмехнулся старик. — Ложная тревога.

Расположившись у края пруда, они сварили форель и полакомились восхитительной рыбой вместе с охлажденным в воде пивом и овсяным хлебом Милли Пэнгмен. Джонни приготовил кофе, пока судья разрезал пирог с апельсином и смородиной, который тетушка Фанни Эдамс прислала вчера вечером с маленькой Синтией Хэкетт.

— Не испытываю никакого желания убивать, — сонно произнес судья после сытного обеда. — К черту сурков. — Он расстелил пончо и заснул, как маленький мальчик после пикника.

Джонни тоже лег, надеясь, что ему не приснятся десять тысяч человек в желтой камуфляжной форме и с желтыми лицами, стреляющие в него из русских винтовок.

Пока они спали, начался ливень, и оба промокли до нитки, прежде чем успели подняться.

— Я когда-нибудь говорил вам, что приношу несчастье? — пропыхтел Джонни.

Часы судьи показывали самое начало третьего. Они спрятались под большим буком, глядя на небо и пытаясь определить его дальнейшие намерения. Деревья вокруг пруда трещали под ударами молний — одна угодила в сосну в нескольких футах от них.

— Предпочитаю утонуть на дороге, чем быть убитым электротоком под деревом! — крикнул судья. — Давай выбираться отсюда!

Они перевернули лодку, быстро собрали снаряжение и побежали к дороге. В половине третьего по часам судьи они находились в полумиле от вершины Священного холма. Ливень нахлестывал вовсю.

— Неплохо! — прокричал старик. — Прошли почти полпути! Как себя чувствуешь, Джонни?