Сэйси Ёкомидзо - Деревня восьми могил

Осветив карту, я действительно обнаружил, что от площадки, которая именуется «Обезьяньим креслом», отходят в разные стороны три дорожки, из которых две на небольшом удалении отсюда обрываются. И только средняя, петляя, ведет куда-то в бесконечность.

Мне хотелось повнимательнее изучить карту, но сейчас было не до этого.

– Что ж, продолжим обследование пещеры, пойдем по средней дорожке. А ты ступай домой.

– Ну а… а Норико-сан?

– Нотт-тян говорит, что хочет пойти со мной вместе.

– Если Норико идет, то пойду и я.

В голосе Харуё послышалась необычная для нее категоричность. Я с удивлением взглянул на нее. Лицо у нее стало замкнутым, жестким.

– Сестра, а как же вторая бабушка?

– Я дала ей выпить снотворного. Она крепко спит. Так что иду вместе с вами, – с непреклонной твердостью объявила Харуё и первой пошла вперед в темень пещеры.

Пораженный таким несвойственным Харуё упрямством, я переглянулся с Норико. Почему сестра вдруг так разозлилась? Что ждет нас впереди? Какие опасности? Неожиданности?

Когда-то давным-давно я читал детектив, в котором действие происходило в известняковых пещерах.

Не буду пересказывать его фабулу, замечу только, что речь в нем шла об убийстве человека в пещере. Но не в этом дело. Меня тогда поразили описания пещер, и страстно захотелось увидеть эти красоты своими глазами.

Этой книги у меня давно уже нет, в памяти сохранились только смутные воспоминания, но одна фраза всплыла из глубин сознания: «Недалеко от входа в пещеру известняковый потолок нависает над головой так низко, что ходить в полный рост невозможно, приходится наклонять голову. Но постепенно потолок становится выше; кристаллы флюорита, будто инкрустированные в стены, удивительно ярко сверкают в темени пещеры».

А далее шли описания сотворенных природой огромных «залов»: «Потолки высокие, футов в сто. С них свисают сталактитовые „сосульки“ – сотни, тысячи штук. А в середине „зала“ крупные сверкающие сталактиты цвета жемчуга образуют словно огромную „люстру“. На стенах привлекают внимание созданные природой невероятные блистающие рисунки, узоры. Кажется, находишься в сохранившемся с древности величественном, изумительной красоты дворце».

И только теперь я понял, что между пещерами, описанными в книге, и реальной пещерой, в которой я сейчас находился, существует огромная разница.

Мы, разумеется, понимали, что находимся в настоящей сталактитовой пещере. Здесь тоже повсюду с низкого потолка свисали сосульками бесчисленные сталактиты. И на стенах тоже были созданные самой природой виньетки и узоры, но тут они не светились прозрачностью, не были так роскошны и романтичны, как расписывалось в книге.

И пол, и стены, и потолок – все было сырым; время от времени капли воды падали за шиворот. Тяжелый, затхлый воздух был пропитан влагой. Флюориты, как драгоценные камни, вправленные в стены, тоже не радовали глаз; вероятно, тут их просто не было.

Мы чувствовали себя так, словно попали на дно колодца. Обуреваемые беспредельной тревогой, двигались как слепые, на ощупь, держась за стены, с осторожностью передвигая ноги. Бумажного фонаря хватало на два-три метра впереди, а вокруг была сплошная темень без начала и без конца. Беспокойство, неопределенность давили тяжким грузом, стало тяжело дышать. И ужасно хотелось вернуться к развилке, откуда мы пришли сюда.

Неужели женщины отличаются большей отвагой, чем мужчины? Я бы с радостью бросил все и вернулся, но стыдно было перед Харуё и Норико, без всякого ропота двигавшимися вперед. Харуё на пару шагов впереди, Норико – рядом, прижимаясь ко мне. Никто не произносил ни слова.

В этой части пещеры было множество ответвлений, и не раз мы останавливались в растерянности, не ведая, куда идти дальше. В таких случаях Харуё при слабом свете фонаря изучала карту и снова пускалась в путь, не советуясь с нами.

Я неоднократно упоминал, что доброта Харуё с самого моего приезда в деревню была моей единственной опорой.

До сих пор Харуё ни разу не проявляла недовольства мною, всегда была спокойна, благожелательна ко мне, с нею я всегда чувствовал себя уютно.

Что же случилось сегодня? Чем объяснить ее внезапное упрямство и отчуждение? Может быть, я сделал что-то не так? Чем-то обидел ее?

В конце концов мы догнали Харуё, и я, положив руку ей на плечо, остановил ее:

– Харуё-сан, погоди. На что ты сердишься? Почему все время молчишь?