Сэйси Ёкомидзо - Деревня восьми могил

– О, Норико-сан! Я чем-нибудь могу быть полезным вам?

– Настоятельница монастыря Кэйсеин… Она хотела бы…

– Спасибо, Норико-сан. А где она сейчас?

– Пойдемте. – Норико повела меня в переднюю. Монахиня Байко уже собиралась уходить.

– Как, вы уходите? Мы приготовили угощение, как раз собираемся разносить…

– Уже поздно. И потом, старенькая я… Пойду!

– Тацуя-сан! – прошептала Норико. – Велите отнести настоятельнице ее поднос с угощением.

– Да, конечно. Госпожа настоятельница, мы доставим вам угощение прямо в монастырь.

– Спасибо. – В знак благодарности она склонила голову, а потом, оглянувшись, тихо сказала мне на ухо: – Тацуя-сан, зайдите ко мне как-нибудь. Я хочу вам рассказать кое-что для вас очень важное.

Я в буквальном смысле остолбенел. Монахиня Байко снова огляделась и продолжила:

– Обязательно зайдите. Причем один, без сопровождающих. Когда мы встретились у могил Богов Света, я хотела поговорить с вами, но вы были с молодой барыней из Западного дома… Не забудьте, ладно? О том, что я собираюсь вам сообщить, известно только мне и настоятелю храма Мароодзи. Если сможете, приходите завтра. Буду ждать. – Она еще раз со значением взглянула на меня, поклонилась и вышла из дома.

Ошарашенный, я долго не мог сдвинуться с места, а когда пришел наконец в себя, кинулся к двери, чтобы получше расспросить монахиню. Но она уже исчезла.

Стоявшая позади меня Норико спросила: – Что сказала вам Байко-сама? – В ее взгляде сквозило наивное удивление.

– Ничего особенного, – ответил я и, достав из кармана носовой платок, вытер выступивший на лбу пот.

Непонятно… Совсем ничего не понятно…

Я пошел к гостям. На почетных местах уже сидели первосвященник храма Рэнкоодзи господин Кодзэн и послушник из храма Мароодзи господин Эйсэн, место слева от них предназначалось мне, рядом расположились Коумэ-сама и Котакэ-сама, близ них должна была сидеть Харуё, но пока ее место пустовало, далее сидели дядя Куно с женой и старшим сыном.

Напротив них устроились староста деревни, глава Западного дома Сокити Номура и его супруга, за ними Мияко Мори, затем приятной наружности человек лет сорока пяти, светлокожий, с красивыми усами – это был эвакуировавшийся в эту деревню врач Сюхэй Араи, которого я видел впервые.

По слухам, он приехал из Осаки, но говорил на безупречном эдосском диалекте [27]. Увидев его, я понял, что не случайно этот доктор отодвинул на задний план своего коллегу Куно Цунэми. Сегодня он вскрывал труп усопшего брата, и бабушки Коумэ и Котакэ настоятельно приглашали его прийти на поминки. За доктором Араи сидела бабушка по матери, и Кэнкити, который, как оказалось, доводился мне дядей. Были там еще два незнакомых мне человека; нас познакомили, но их имена не удержались в моей памяти.

Я зашел на кухню и попросил отнести поднос с угощением настоятельнице монастыря Кэйсеин.

– Так ведь она ушла! Сделаем так: я велю служанкам позже доставить угощение ей в монастырь, – сказала Харуё. – Тацуя-сан, я прошу прощения, но придется тебе отнести гостям один поднос, вернее, столик с едой.

– Хорошо. Который?

– Вот стоят два столика с угощением. Возьми любой из них. Второй я сама понесу. А ты отнесешь столик и садись на свое место.

– Перед кем его поставить?

– Не имеет значения, они одинаковы.

И мы с Харуё, взяв по столику, направились в гостиную.

– Осима, тебе придется разнести все остальные подносы. Я тоже останусь с гостями.

– Слушаюсь, Харуё-сан.

Мы вошли в гостиную, я поставил столик с едой перед настоятелем храма Рэнкоодзи господином Кодзэном, Харуё свой – перед господином Эйсэном из храма Мароодзи. Оба священника склонили головы в знак благодарности и приподняли рукава своих одеяний, готовясь приняться за еду.

Пока мы занимали свои места, Осима с другими служанками принесли остальные подносы, после чего расставили на столе бутылочки с саке. Поминки начались.

– Извините за скромное угощение… Пожалуйста, не стесняйтесь, ешьте, – обратился я к гостям,

Господа Кодзэн и Эйсэн, слегка склонившись в поклоне, приподняли малюсенькие чашечки с саке.

При словах «настоятель, преподобный Кодзэн» представляешь себе солидного человека, в действительности же господин Кодзэн напоминал скорее студента: он был худощав, небольшого роста, в очках с толстыми линзами, на вид не старше тридцати; лишь одежда выдавала в нем священника. Послушник храма Мароодзи Эйсэн, напротив, производил впечатление человека солидного и многоопытного. Ему было не менее пятидесяти, он был сед, тоже носил сильные очки, обе щеки пересекали глубокие вертикальные морщины.