Агата Кристи - Мастера детектива. Выпуск 1

В Марселе–Мариньяне было уже темно. Получив свой чемодан, я купил в зале аэропорта все необходимое для повязки. Потом сел в такси и поехал в Авиньон. По дороге я рассказал шоферу о своей работе, выдавая себя за инженера–строителя. Поговорили мы и о бедняках, которые живут в трущобах.

Потом я снова углубился в свои мысли. Мы остановились у ворот гаража Коти.

Я щедро отвалил шоферу чаевые – восемьдесят километров он промчал за пятьдесят минут. Позже я подумал, что совершенно не запомнил его. Даже не могу сказать, какого цвета были у него волосы. Что бы вам ни говорили, Дани, но это так. В действительности никто ни на кого не обращает внимания. Именно на это я рассчитывал, когда собирался обвести вокруг пальца тех, кому поручат вести следствие, и хотя бы в этом, мне кажется, я был прав.

В гараже была тишина и полумрак. У застекленной будки ко мне подошел мужчина. Я заплатил ему за ремонт «тендерберда». Он выдал мне счет. Я сказал, что у меня вилла Сен–Жан в Вильневе. Он подогнал «тендерберд» к воротам – с поднятым верхом, только что вымытый. Я сел за руль, пытаясь с ходу угадать, как тронуть эту машину с места. Это оказалось просто. Мне кажется, я уехал, не вызвав никаких подозрений.

Мне пришлось спросить дорогу в Вильнев – он оказался гораздо ближе к Авиньону, чем я предполагал. Часы показывали четверть одиннадцатого, когда я распахнул ворота виллы Сен–Жан. Едва войдя, я сразу достал из чемодана винчестер и сделал три выстрела. Две пули я пустил в раскрытое окно, одну – в стену в большой комнате. Чтоб сбить с толку какого–нибудь дотошного эксперта, я подобрал пустые гильзы, а на пол, под стол, бросил те, что нашел в Монморанси. В магазин я вложил три новых патрона. После этого я стал вслушиваться в ночную тишину. Я уже заранее решил, что, если кто–нибудь появится, я скроюсь, оставив здесь костюм Коба, ваши вещи и машину. Но никто не появился. За четверть часа я сделал все, что нужно.

Большую фотографию, где вы сняты обнаженной, я нашел наклеенной на деревянный подрамник наверху, в этой порнографической фотостудии. Я посмотрел все папки со снимками, вынул ваши – за исключением двух, которые вполне подходили для моего плана, – и Аниты, от которых хотелось выть. Вот Аниту снимали с ее полного согласия, Дани. Все это я разорвал, сунул в большой бумажный мешок и потом увез с собой. Я отыскал и нужные мне негативы – они оказались в ящике, пронумерованные и занесенные в каталог, как почтовые марки. Были там и рамки для контактной печати. Я отнес вниз вашу большую фотографию и повесил ее на стену, взамен другой, на которой была изображена девица лет двадцати, не старше, присевшая в какой–то нелепой позе. Прежде чем снова подняться в мастерскую, я впервые вгляделся в ваше лицо. Не могу вам объяснить отчего, но у меня вдруг появилось такое чувство, что вы в нашем лагере, что вы тоже, как и я, преисполнены жалости к нам. Ваше лицо на этом снимке выражало нескрываемую нежность к той, которая, пользуясь тем, что вы полуслепая, в ту минуту предавала вас, потакая гнусным порокам этого подонка. Короче, на этом снимке был запечатлен момент, который поразительно предопределил все дальнейшее. Я оставил фотографию на стене, хотя прекрасно сознавал, что я мерзавец.

Я разложил в спальне ваши вещи, опрыскал вашими духами простыни, которые, быть может, еще хранили запах духов Аниты. Постель была в беспорядке. Кожаный ремень валялся на полу, там я его и оставил. Думаю, я уже начинал уставать и чувства мои притупились. Кожаный ремень не произвел на меня никакого впечатления, никакого. Я перенес в машину бумажный мешок, ваше белое пальто, коврик, в котором вы потом обнаружили труп Мориса Коба.

И еще коробку с патронами и ружье. Дверь в доме я оставил открытой. Я действовал как робот, но я сделал все, чтобы ввести в заблуждение следствие.

Включив дальний свет, я мчался на предельной скорости, сосредоточив все свои мысли только на дороге, не обращая внимания на то, что слеплю встречные машины. Я подъехал к аэропорту Лион–Брон около часу ночи, за двадцать минут до отправления самолета, которым я заранее решил лететь в Париж. Это был последний ночной рейс. Анита ждала меня не в назначенном месте, а немного дальше, на обочине шоссе. При свете фар я увидел, что она в белом костюме. Я открыл ей дверцу, и мы помчались. Оказывается, она ждала меня больше часа. Она все время дрожала от страха и холода. Я свернул с шоссе и остановился на проселочной дороге, под деревьями. Здесь я объяснил, что она должна делать. Я отдал ей ваши водительские права, косынку, белое пальто. Наложил ей на левую руку повязку. Я вырвал из обложки неиспользованного авиабилета, который она купила на ваше имя до Марселя–Мариньяна, внутренние листки, а обложку положил в карман вашего пальто вместе со счетом из авиньонского гаража и конвертом с премиальными.