Гарольд Шехтер - Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По

Трупоохладитель, как я его называю, – произнес Ватти с приметной ноткой гордости в голосе. – Тело в нем еще долго свежее. Просто знай себе меняй лед, когда растает.

Продолжая тщательно изучать творение рук Ватти, я почувствовал, что мое первоначальное мнение об этом человеке меняется. Нет, я по-прежнему не сомневался, что горе серьезно пошатнуло его рассудок. В то же время я уже не верил, что он настолько ненормален, насколько мне могло показаться с испугу. Какой бы мрачной шуткой ни казался его «холодильник для трупов», это никоим образом не было каким-то бредовым изобретением. Напротив, он мог иметь весьма реальное и практическое применение.

Разве не часто в современном мире случается, что человек умирает вдали от дома – путешествуя, разъезжая по работе, просто потому, что живет где-то далеко? В настоящее время таких бедняг перед отправкой домой подвергают самым варварским формам бальзамирования – удаляют внутренние органы, набивая тело опилками, вводят в вены масло или скипидар, посыпают труп солью. К моменту прибытия на место назначения их бывает трудно узнать – обстоятельство, лишь усугубляющее гнет отчаяния тех, кого они любили при жизни. «Холодильник для трупов» Ватти поможет избежать подобных мер. Хотя, конечно, он не позволит сохранять тело неограниченное время, но он наверняка придаст ему достаточное жизнеподобие, потребное для перевозки тела даже на весьма значительные расстояния.

– Очень, очень остроумно, – искренне заметил я.

– Знал, что тебе понравится, – сказал Ватти, пристально на меня глядя. – Я ведь не один твой рассказ читал, По. У нас много общего.

Пока я глядел на это в высшей степени изможденное лицо, еще более тревожащее и беспокойное в зловещем свете свечи, в мозгу моем роилось множество противоречивых мыслей. Неужели в его словах есть хоть доля правды? Разумеется, у меня не было и не могло быть ничего общего с этим окончательно спятившим и отталкивающим существом! И все же, пока мы стояли там лицом к лицу, на ум мне взбрела странная фантазия. Я почувствовал, будто вглядываюсь в собственное отражение в одном из кривых зеркал в музее Барнума и вижу себя не таким, какой я есть, а таким, каким могу стать, ибо кто мог сказать, до каких глубин отчаяния, деградация я могу дойти, утратив свою возлюбленную? Эта мысль вновь пробудила во мне чувство безотлагательной срочности. Дабы избежать пугающей неизбежности смерти Сестрички, я должен был приложить все усилия для достижения единственной цели: как можно скорее разыскать украденную шкатулку доктора Фаррагута и содержащиеся в ней бесценные препараты.

Учитывая это, я откашлялся и сказал:

– Подобно вам, мистер Ватта, я ощутил, что мы до некоторой степени родственные души. А посему надеюсь, что вы поможете мне в деле величайшей важности.

– Каком таком деле? – спросил он, моментально приняв настороженный вид, с каким встретил меня.

– Я разыскиваю одного человека… явного бродягу, одетого в лохмотья, – сказал я. – Самая подозрительная его черта – пышная рыжая борода необычного огненно-красного оттенка. У меня есть основания полагать, что несколько дней тому он был поблизости от вашего дома. Итак, мой первый вопрос: видели ли вы подобного типа?

Мой импровизированный допрос явно ошеломил Ватти, который принялся часто-часто моргать и нервно покусывать нижнюю губу.

– Да, я его видел, – не сразу ответил он. – Пару дней назад. Я как раз был тут у себя, в мастерской, работал над «трупоохладителем». И словно померещилось мне, что ходит кто-то вокруг дома. Смотрю, а он там стоит, прямо за этим окошком.

Оглядев оконную створку, на которую указывал Ватти, я спросил:

– В котором часу это было?

– Точно не упомню. Стемнело уже. Может, в восемь, может, в девять.

– Понятно. И что случилось, когда вы его заметили?

– Особо ничего, – ответил Ватти. – Повернулся он и пошел себе.

– Вы не знаете, куда он мог направляться?

– Без понятия, – пожал плечами Ватти. – Вроде на север куда-то.

Вряд ли стоит говорить, что я был глубоко разочарован этой исключительно скудной информацией. Продолжать визит больше не имело смысла. Более того, к этому времени полная мрачных предчувствий атмосфера мастерской сгустилась. Гнетущая близость гроба, не говоря уже об исходившем от самого Ватти трупного foetor 11, была достаточной, чтобы перед глазами у меня все поплыло, а колени стали подгибаться.

– Спасибо за помощь, – пробормотал я. – А теперь мне надо идти.