Гарольд Шехтер - Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По

– Как живой, – заметил я. Не успели эти слова слететь с моих губ, как я осознал, что при данных обстоятельствах выбор прилагательного был в высшей степени неуместен.

Однако миссис Рэндалл, казалось, ничего не заметила.

– Снимок был сделан мистером Баллингером, превосходным дагеротипистом, – сказала она, закрывая медальон и водворяя его на грудь. – Конечно, до болезни Роберт выглядел совершенно иначе.

– От чего он скончался? – поинтересовался я.

Едва миссис Рэндалл услышала этот вопрос, выражение ее лица заметно изменилось. Глаза сверкнули, губы сжались, ноздри раздулись.

– Ответ крайне прост. Его убил врач.

– Что вы хотите этим сказать?! – воскликнул я.

– Мой несчастный муж страдал заболеванием почек. Мы проконсультировались с одним из самых знаменитых врачей Бостона. Не хочу упоминать его имени, у меня просто язык не поворачивается его произнести. Обследовав Роберта, эта знаменитость поставила заранее известный, очень ученый диагноз. Ах, мистер По, если бы вы только слышали, как он разглагольствовал о нефрите, альбуминурии и тому подобном. Его познания в латыни были весьма впечатляющи, это правда. Затем он прописал лекарство, которое, как он заверил нас, наверняка воспрепятствует прогрессированию болезни. Он забыл упомянуть только о том, что главная составляющая этого чудесного средства – бромид мышьяка, чей наиболее выраженный эффект состоял в том, что мой несчастный муж несколько недель промучился страшными болями в области кишечника без малейшего заметного улучшения.

В этом месте монолога голос миссис Рэндалл задрожал под бременем скопившейся горечи и скорби. Выдержав минутную паузу, чтобы обрести контроль над чувствами, она продолжала так:

– Когда настал конец, это была почти милость. Человек, которого вы видели на смертном одре, чье изображение я ношу так близко к сердцу, выглядит стариком. Но моему Роберту, когда он умер, было всего сорок пять. Уже потом, когда я сама стала страдать потерей сил, я начала искать врача другого плана, и поиски в конце концов привели меня к доктору Фаррагуту из Конкорда. Сожалею лишь о том, что не была знакома с этим замечательным человеком раньше, когда он мог принести Роберту хоть какую-то пользу.

– Судя по тому, что я слышал о докторе Фаррагуте, – сказал я, – равно как и по собственному опыту – я использовал его мазь, которая почти моментально исцелила небольшую полученную мной рану, – метод его поразительно эффективен.

– Практически это чудо, – подтвердила миссис Рэндалл. – И, вместе с тем, он настолько скромен, настолько далек от напускной важности, присущей большинству других врачей. Уверена, его лечение чудесным образом скажется на вашей жене.

– Молюсь, чтобы вы оказались правы, – пылко заметил я.

– Когда вы собираетесь нанести ему визит? – поинтересовалась хозяйка.

– Он будет ждать нас через три дня, в пятницу, – ответил я. – Надеюсь, что, если мы пробудем у вас еще несколько дней, это не очень вас обременит.

– Отнюдь, можете оставаться столько, сколько пожелаете, – сказала миссис Рэндалл, вставая с кресла. – А теперь извините, мистер По. Я должна пойти и присмотреть за Салли.

Посмотрев в ближайшее окно, за которым ливмя лил дождь, она добавила:

– Надеюсь только, что эта ужасная погода исправится, чтобы вы с миссис По смогли до отъезда осмотреть кое-какие достопримечательности нашего прекрасного города.

Словно в ответ на пожелание миссис Рэндалл о скорейшем улучшении погоды, следующий день выдался исключительно теплым и ясным – идеальный пример этого странного interregnum 2времен года, которое в Америке именуется бабьим летом. После очередного обильного завтрака, поданного Салли, не выказывавшей никаких признаков нерадивости, на которую жаловалась ее хозяйка, мы с Сестричкой попрощались с миссис Рэндалл и отправились на прогулку.

Хотя болезнь и ослабила Сестричку, радостное возбуждение, охватившее ее от сознания того, что она ступает по мостовым этого исторического города, было столь велико, что внешне усталость никак не проявлялась. Следующие несколько часов я выступал в роли экскурсовода, показывая ей исторические достопримечательности и одновременно развлекая анекдотами о грандиозных событиях, происходивших в тех же местах. Так мы дошли до Коммонз, где за непомерную, я бы сказал, сумму в пять центов я приобрел большой бумажный кулек жареного арахиса. Затем мы не без приятности посидели в парке, грызя это лакомство.