Артур Конан Дойль - Приключение пяти апельсиновых зернышек

Шерлок Холмс закрыл глаза, уперся локтями в ручки кресла и прижал кончики пальцев друг к другу.

– Идеальный логик, – заметил он, – получив один-единственный факт со всеми его деталями, сумел бы с помощью дедукции не просто вывести всю цепь событий, к нему приведшую, но и то, что из него воспоследует. Как Кювье точно описывал все животное, рассмотрев одну-единственную кость, так наблюдатель, полностью постигший одно звено в цепи происшествий, должен быть столь же способен точно назвать все предыдущие и последующие звенья. Мы еще не постигли следствий, определить которые способны только логика и разум. Изучение может преодолеть проблемы, которые ставили в тупик всех тех, кто искал решения, полагаясь лишь на органы чувств. Но, чтобы поднять это искусство до его высшего уровня, необходимо, чтобы логик был способен использовать все факты, ставшие ему известными, а это само по себе, как вы легко увидите, подразумевает обладание всеми возможными знаниями, что даже в наши дни бесплатного образования и энциклопедий довольно-таки большая редкость. Однако не столь уж невозможно, чтобы человек овладел всеми знаниями, полезными ему в его работе, и именно к этому в моем случае стремился я. Если память мне не изменяет, как-то вы в первые дни нашей дружбы очень точно определили мою ограниченность.

– Да, – ответил я со смехом. – Это был любопытнейший документ. Помнится, философия, астрономия и политика были помечены нулями; ботаника – в зависимости от раздела; геология – на высоком уровне касательно пятен грязи любого района в радиусе пятидесяти миль от города; химия – прихотливо; анатомия – бессистемно; сведения о газетных сенсациях и истории преступлений – уникальны. Скрипач, боксер, фехтовальщик, юрист и самоотравитель с помощью кокаина и табака. Вот, мне кажется, были основные пункты моего анализа.

Последний пункт вызвал у Холмса улыбку.

– Ну, – сказал он, – я скажу теперь, как и тогда, что человеку следует заполнить свой мозговой чердачок всей той мебелью, которая нужна ему постоянно, а остальное пусть уберет в чулан своей библиотеки и достает оттуда по мере надобности. Ну, а для такого дела, с каким мы столкнулись сегодня, нам безусловно, требуется употребить все наши ресурсы. Будьте добры, достаньте мне том на «К» Американской энциклопедии, которая стоит на полке рядом с вами. Благодарю вас. Теперь взвесим ситуацию и посмотрим, что мы сумеем почерпнуть из нее. Во-первых, мы можем начать с весомого предположения, что у полковника Оупеншо была крайне важная причина покинуть Америку. Люди в его возрасте не ломают все привычки и по доброй воле не меняют чудесный климат Флориды на замкнутую жизнь в английском захолустье. Его чрезвычайная любовь к одиночеству в Англии наводит на мысль, что он боялся кого-то или чего-то, и потому можно взять за рабочую гипотезу, что бежать из Америки его понудил страх перед кем-то или перед чем-то. Но кого или чего он боялся, мы можем вывести, только проанализировав угрожающие письма, которые получил он сам и его преемники. Вы помните штемпеля на них?

– Первое было из Пондишери, второе из Данди, а третье из Лондона.

– Из Восточного Лондона. Какой вывод вам подсказывает дедукция?

– Все это морские порты. И, значит, писавший находился на борту судна.

– Превосходно. У нас уже имеется подсказка. Нет сомнения, что, вероятно – и вероятность эта близка к неопровержимости, – писавший находился на борту судна. А теперь рассмотрим другой момент. В случае с Пондишери между угрозой и ее исполнением прошло семь недель. А в случае с Данди – всего три-четыре дня. Это вам что-нибудь говорит?

– Расстояние более длинное.

– Но и письмо было послано с длинного расстояния.

– Тогда я не вижу сути.

– По меньшей мере можно сделать вывод, что судно, на котором находился писавший или писавшие, было парусным. Похоже, они всегда отсылали свои своеобразные предупреждения или знаки перед тем, как выйти в плавание. Вспомните, как быстро исполнение угрозы последовало за угрозой, когда ее прислали из Данди. Если бы они отправились из Пондишери на пароходе, то прибыли бы почти одновременно с письмом. Но поскольку прошло семь недель, я думаю, что эти семь недель знаменуют разницу в скорости между почтовым пакетботом, доставившим письмо, и парусником, доставившим того, кто его написал.

– Вполне возможно.

– Более того: это вероятно. И теперь вы понимаете, почему это новое дело не терпит проволочек и почему я предупредил молодого Оупеншо, чтобы он был крайне осторожен. Удар оба раза был нанесен в конце промежутка времени, которое требовалось пославшим письмо, чтобы покрыть отделявшее их расстояние. Но это письмо пришло из Лондона, и потому мы не можем рассчитывать на задержку.