Джо Алекс - Ад во мне

— Этот человек зашел, как мне кажется, слишком далеко, — заметила она спокойно. — Мне очень неприятно, что сейчас я занимаю главное место в его кроссворде. Было бы даже интересно, если бы… если бы не была абсурдна сама предпосылка. Боже мой! Какую же цель я преследовала, убивая этого беднягу? — Она посмотрела на лежавшее неподвижно тело и содрогнулась. Потом обратила свои большие прекрасные глаза к Алексу. — Несмотря на то что вы как автор детективных повестей хорошо составляете такие ребусы, я просила бы вас отказаться от намерения даже в шутку, если это подходящее слово в таких обстоятельствах, ввести меня в эту трагедию! Мне очень неприятно.

— Хорошо, — согласился Джо. — Вернемся к умершему Кноксу. Итак, мнение таможни, рассказ Робертса и довольно авторитетное расследование двух больших детективных агентств, по словам Кроу, говорят о том, что Кнокс был очень заинтересован перевозкой алмазов или бриллиантов из Южной Африки в Англию. По законам страны такие действия квалифицируются как тяжкое преступление, но, как мы знаем, ни один из рассказывавших сегодня нам о жизни Кнокса не назвал его честным человеком. Наоборот. Знаем также, что два детективных агентства, находящиеся в разных странах, в последнее время упорно пытались обнаружить путь, по которому Кнокс перевозил драгоценные камни в Англию. Ибо, с одной стороны, существовала полная уверенность, что, отправляясь в путь, он не брал их с собой, а с другой стороны, было известно о его предложениях камней для продажи после прибытия в Лондон! Поскольку камни не могут путешествовать сами, напрашивается естественный вывод: Кнокс должен был иметь сообщника. Только поэтому он инсценировал попытку провоза малоценных камней, чтобы иметь алиби. Так продолжалось, очевидно, уже несколько месяцев. Сообщником должно быть лицо, находящееся вне подозрений, имеющее свободу передвижения в аэропорту и в таможне, достойное доверия и согласное на относительно небольшую плату за свои услуги, чтобы контрабанда драгоценных камней по-прежнему приносила Кноксу доход. Естественно, идеальным сообщником для Кнокса был бы член одного из экипажей самолетов, постоянно курсирующих между Лондоном и Йоханнесбургом. Как нам известно, Кнокс обладал даром красноречия и легко завязывал знакомства — это я ощутил на себе. А сейчас прошу вас ответить, с каким членом экипажа пассажиры чаще всего имеют дело? — Он на секунду замолчал. Никто не ответил, но все глаза снова обратились к Барбаре Слоуп.

— Вот именно, — сказал Джо. — Вижу, что вы все угадали. Итак, член экипажа, с которым легче всего завязать знакомство, — стюардесса.

— Вы что, действительно обвиняете меня в убийстве этого человека? — Барбара Слоуп потрясла головой, словно желая пробудиться от кошмарного сна. — Вы, наверное, сумасшедший… или… или… сама не знаю, что и сказать…

— Нет, я не сумасшедший. Просто вы оказались несколько невнимательны.

— Невнимательна? — Она приподняла тонкие, красиво очерченные брови. — Думаю, не только я, но все здесь присутствующие хотели бы знать, что вы имеете в виду? Предупреждаю вас, что через несколько минут мы приземлимся, и я буду вынуждена подать на вас жалобу в полицию Найроби. Я не могу позволить себе быть объектом столь гнусной публичной клеветы. Убеждена, любой суд признает мою правоту.

— Если вы докажете, что я клевещу. Но прошу помнить — я буду защищаться. Сейчас скажу, почему абсолютно убежден, что именно вы, а не кто-то другой совершили убийство. А убежден я в этом не только потому, что мне удалось путем простых логических рассуждений снять обвинение в преднамеренном убийстве со всех остальных. Ведь никого нельзя осудить на том лишь основании, что все остальные, присутствовавшие на месте преступления, не могли его совершить. Нужно доказать, что убил убийца. Итак, начну с маленькой ошибки, допущенной вами.

Никто из нас не является совершенством и вы тоже. Планируя преступление, которое собирались совершить через несколько десятков минут, вы не могли сконцентрировать внимание на незначительных на первый взгляд деталях. Поэтому так неосторожно вели себя вчера, подавая Кноксу чай без сахара. А если уж так случилось, то не стоило сегодня утверждать, что вы незнакомы. Вчера вечером, когда вы подали нам чай, я машинально заметил Кноксу: «Вам, кажется, не дали сахар к чаю», на что тот так же невнимательно ответил: «Никогда не пью с сахаром». В его оправдание могу сказать, что в тот момент он был просто потрясен появлением Робертса. Иначе и он не захотел бы раскрывать свое знакомство с вами.