Джо Алекс - Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)

— Блистательные утренние размышления врага номер один преступников! — серьезно сказала Каролина. — Я могла бы заработать не меньше десяти фунтов, если бы продала твой монолог нашим газетам — ДЖО АЛЕКС ГОВОРИТ: «Я САМ ИСПЫТЫВАЮ ЖЕЛАНИЕ УКРАСТЬ!» — заголовок на первой полосе, естественно. Но нет ли у тебя желания узнать о причине моего раннего визита?

— В этом нет необходимости, — Джо мягко улыбнулся. — Самая дисциплинированная интеллигенция эпохи не должна никого ни о чем спрашивать. Хочешь, я сам скажу, чем вызван твой приход? Сегодня рано утром первой почтой ты получила экспресс-письмо, в котором тебя просили как можно быстрее связаться со мной по чрезвычайно важному делу. Поэтому ты не поехала в институт и отправилась сюда. В письме не сообщается о чем-то ужасном, ничего не произошло, но личность отправителя вызывает у тебя уважение, и поэтому ты решила сразу же выполнить его просьбу.

Каролина смотрела на него почти что с испугом.

— Джо, как это? Как ты можешь это знать? Ведь…

— Я мог бы окутать все покровом тайны и держать тебя в состоянии глубокого удивления еще несколько минут, но разгадка очень проста благодаря твоему красивому костюму, который ты одела ради такого случая. Он сшит из тонкой шерсти, жакет с двумя карманами. В одном из них письмо. Но карман неглубокий, и письмо виднеется из него. Даже с расстояния я вижу слово «экспресс», дважды подчеркнутое красным карандашом. Поскольку у тебя на коленях сумочка, было бы естественным, если бы письмо лежало в ней. Но ведь ты женщина, и пока ехала сюда, захотела перечитать его еще раз, чтобы подготовиться к разговору со мной. В такси ты читала письмо и, выходя из машины, сунула его в карман. Ну, а что касается двух моих замечаний, то я знаю, что ничего плохого не случилось, поскольку ты в прекрасном настроении. Если бы ты получила письмо с трагическим сообщением, то вошла бы сюда с деликатным достоинством и уже с порога говорила бы серьезно, слегка приглушенным голосом. Ведь я тебя знаю, дорогая моя. Вопреки внешнему виду ты серьезная женщина. Отправитель письма некто почтенный, вызывающий у тебя чувство уважения, раз ты сразу же приехала. Если бы им был кто-то давно знакомый, скажем, школьная подруга, которая знает, что… ну, что тебя связывает дружба со Джо Алексом, ты подождала бы до трех часов, то есть до того времени, когда мы должны были встретиться в «Карлтоне». Вот и вся тайна.

— Действительно, все оказывается очень просто, правда, одна деталь не совсем точна, — несколько разочарованно произнесла Каролина.

— Однако я прав! Именно в этом заключается мое преимущество над людьми, которые не принимают во внимание всего. — Джо выпятил грудь и ударил пальцем в то место, где должно было находиться сердце. — Правда, мой народ, который навешал гирлянды из цветов на битлсов, не наградил меня после войны ни одной наградой, но если Ее Королевское Величество когда-нибудь захочет учредить медаль за наблюдательность, могу сказать тебе по секрету, что знаю, чью грудь она украсит.

— Ты очаровательно скромный.

— Безусловно, я такой. Встречала ли ты когда-либо человека, который не сделал ни одной ошибки в профессиональной деятельности?

— Нет… — смеясь, Каролина покачала головой. — Не встречала и не думаю, чтобы когда-нибудь…

— Ошибаешься! — прервал ее Джо. — Он перед тобой. К сожалению, лица, являющиеся объектами моих безупречно точных выводов, в основном уже не живут на свете или отсиживают столь огромные сроки наказания, что трудно надеяться на беседу с ними до конца последнего года двадцатого века. Поэтому, из-за отсутствия свидетелей, ты должна поверить мне на слово. А если не веришь, спроси Бена. Очень неохотно, с большим колебанием, но он скажет тебе то же самое, что и я: до сих пор не было ни одной загадки, которую я не разрешил бы до конца. Ни одной, Каролина!

Он повернулся на пятках и сел.

— Знаешь, почему я произнес этот маленький панегирик в свою честь?

— Вероятно, это просто доставляет тебе удовольствие, — ответила она с невинным выражением лица. — Есть люди, которые больше всего любят превозносить себя и собственные достоинства. Конечно, при этом они никогда не вспоминают о недостатках. Ведь тем самым они испортили бы себе это невинное удовольствие.

Она вынула из кармана письмо, молча протянула Джо.

«Дорогая Каролина, — вполголоса читал Джо, — хотя я знаю, что письма, приходящие от столь старых людей, как я, могут показаться молодым и полным жизни людям утомительными, однако я позволяю себе воспользоваться тем, что являюсь братом твоего умершего дедушки и хочу просить тебя об определенной услуге. Хотя я вот уже несколько лет не покидаю свое уединение, меня, однако, навещают многие. Пользуюсь случаем еще раз поблагодарить тебя за твой последний приезд ко мне, который внес дыхание молодости в мой дом, уже понемногу плесневеющий вместе со своим хозяином. Пересказывают они мне и лондонские сплетни. Несколько раз имя мистера Джо Алекса раздавалось в сочетании с твоим, хотя самым деликатным образом. Не думай, что своим письмом я стремлюсь обратить твое внимание на сплетни. С моей молодости многое изменилось в мире, и я не хотел бы высказываться по тем вопросам, в которых я, по всей видимости, уже ничего не понимаю. К тому же я не только отставной генерал, но и либерал в отставке, и мне кажется, что современные женщины более счастливы, нежели их бабки. Вы отвоевали себе свободу, и старый, уходящий из жизни человек не должен высказываться по этим вопросам…»